– Олли хочет кое-что сказать, – сказал Кристофер несколько агрессивным для столь нейтрального заявления тоном.
Оливер неловко переминался с ноги на ногу.
– Мия, мне очень жаль. Я был зол и сболтнул лишнего. Я не должен был так поступать.
– Все в порядке, – махнула рукой Мия. – Я же видела, какие гадости тебе наговорил Крис.
– Эй, – возмутился Кристофер, – ты ведь должна быть на моей стороне!
– Да черт возьми, зачем тебе вообще нужны какие-то гребаные стороны?
Я с довольным видом подошел к Оливеру и сунул свою руку ему в ладонь.
– Ты не хочешь… показать мне тут все?
– Конечно, Люсьен. Прости, что я тебя бросил.
– На самом деле я боялся, что ты решишь, будто я сбежал от тебя. Но то, что происходило около дома, очень напоминало знаменитую перестрелку у корраля «О-Кей»
[76], и я боялся попасть под перекрестный огонь вашей полемики.
– Я… я… я даже не знаю. Но понимаю, что вел себя ужасно. – Он оглянулся и посмотрел на свою невестку. – Мия, извини меня. Такого больше не повторится.
Мы покинули шатер и решили пройтись, и при других обстоятельствах это стало бы чудесной прогулкой по саду. День был ясным и солнечным, я напился шампанского, благоухали цветы, порхали бабочки, но Оливер был весь напряжен и вибрировал, как массажер для простаты, только вот в этом не было ничего забавного.
– Прости, – повторил он, наверное, уже в тысячный раз. – Я не должен был приводить тебя сюда.
– Да ладно. Я не так уж плохо себя веду.
– Нет, я веду себя отвратительно и не хочу, чтобы ты видел меня таким.
– Оливер, ты много раз был свидетелем моих срывов. Так что я как-нибудь переживу твое брюзжание на этой вечеринке.
Он напрягся еще больше.
– Я так и знал, что не должен был надевать эту рубашку.
Проблема была в том, что то же самое он говорил обо всех остальных рубашках – а он перемерил их двенадцать штук, из-за чего мы едва не провалили задачу приехать намного раньше времени.
– До недавнего момента с рубашкой все было в порядке. – Я остановился и развернул его лицом к себе. – Ты ведь знаешь, что мы можем уехать, если хочешь?
Он посмотрел на меня так, словно я предложил ему совершить коллективное самоубийство.
– Но мы только приехали. Да и что подумают родители?
– В данный момент мне все равно. Я просто вижу, как ты здесь несчастен.
– Я не несчастен. Ведь это годовщина свадьбы моих родителей. Но у меня… все не очень хорошо получается.
Я не знал, как донести до него мысль, что все это происходит из-за того, что родители относятся к нему по-свински. Я даже не был уверен, что мне стоит это говорить. Поэтому решил ответить ему по-другому:
– Мне кажется, дело не в тебе. Кристофер тоже вел себя не лучшим образом.
– Кристофер всегда ведет себя идеально. По крайней мере, до тех пор, пока так считают родители.
– Ты хочешь сказать, за исключением тех моментов, когда они настаивают на том, чтобы он завел себе детей, хотя он не желает этого делать?
– На самом деле это направлено против меня, а не против него. Мои родители с пониманием относятся к моей сексуальности, но я все равно вижу, как они разочарованы.
– Послушай, – я взмахнул руками, – я рассуждаю чисто гипотетически и наши отношения еще находятся не на той стадии, чтобы заводить об этом разговоры, но если ты хочешь детей, ты можешь их иметь.
– Ты имеешь в виду усыновить ребенка? Но это не одно и то же. По крайней мере, с точки зрения моих родителей.
Ладно, похоже, я угодил в очередной тупик. И нужно было поскорее оттуда выбираться.
– Теперь ты понимаешь, почему важно иметь друзей среди квиров? Если бы у тебя было больше таких знакомых, ты мог бы договориться с какой-нибудь лесбиянкой.
– Люсьен, если ты так шутишь, то это не лучший вариант.
– Прости, я несу чушь. Я пытался сказать, что ты можешь жить так, как хочешь. И ожидания твоих родителей не должны на тебя влиять. Я готов поспорить на любую сумму, что Крис и Мия сейчас говорят примерно о том же самом.
– Очень сильно в этом сомневаюсь, – холодно ответил он.
– Ой, да ладно…
Над террасой, где Дэвид и Мириам стояли с сосредоточенными лицами людей, готовящихся произнести речь, разнесся звон бокала, о который ударили вилкой. Супер!
– Спасибо, – начал Дэвид, – спасибо, что помогаете нам с Мириам отмечать нашу рубиновую свадьбу. Я помню тот вечер много лет назад, когда я вошел в комнату отдыха в Лондонской школе экономики и увидел прямо напротив себя самую очаровательную женщину на свете. И тогда я подумал: «Вот леди, на которой я женюсь». – Он сделал паузу. Похоже, это была шутка, правда? И эта его шутка надвигалась на нас, как неумолимый товарный поезд. – А Мириам сидела через два стула от нее.
Мы все послушно засмеялись. Кроме дяди Джима, которого, похоже, эта шутка развеселила совершенно искренне.
– Разумеется, я не сразу с ней поладил, ведь всем известно – Мириам, скажем так, женщина строгих убеждений. Но после того, как я стал во всем с ней соглашаться, она постепенно оттаяла.
Снова вежливый смех. А я боялся, что еще немного и дядя Джим описается от хохота.
– За сорок лет нашего брака нам посчастливилось произвести на свет двух сыновей…
«…а также Оливера и Кристофера», – пробормотал я себе под нос.
– …а также Оливера и Кристофера. Но если серьезно, то мы ужасно гордимся нашими мальчиками. Один из них стал врачом, второй – юристом, но при этом ни один не зарабатывает нормальных денег.
Опять смех. Дядя Джим, хохоча, даже хлопнул себя по ляжкам.
– С годами наша семья продолжила расти. Недавно в ней появилась очаровательная Мия – жена Кристофера и также наша последняя надежда на внуков, так как Оливер оказался конченым мужеложцем.
Я с трудом сдержал глубокий вздох. Конечно, ироничная гомофобия – это еще не самое страшное, что может быть.
– Но довольно о мальчиках, – продолжал Дэвид. – Ведь сегодня праздник у нас с Мириам. И я не могу даже мечтать о жене прекраснее, чем она. То есть мечтать я, конечно, мог, но вряд ли бы получил. – Он поднял вверх бокал: – За Мириам.
Мы покорно повторили: «За Мириам».
– За Дэвида. – Мириам хотя бы избавила нас от длинных речей.
«За Дэвида», – эхом подхватили мы.
Я между тем обнял Оливера за талию и стал искать местечко, где мы могли бы спрятаться.
