– Послушайте, – сказал я, – мне было хорошо с Оливером. Это помогло мне во многом разобраться. И я уверен, что в будущем я смогу построить нормальные здоровые отношения с каким-нибудь хорошим человеком. Но сейчас я очень сильно расстроен. Так что, черт возьми, хватит уже мозолить мне глаза своим счастьем!
Кажется, до всех дошло, и они молчали с жалостливым и грустным видом до тех пор, пока не доехали до моего дома. Там я заявил, что следующие пару часов собираюсь пить и жалеть себя.
– Если хотите, то можете присоединиться, но я и так провел с вами весь день, поэтому не обижусь, если вы разойдетесь по домам.
Прия пожала плечами.
– Я остаюсь с тобой. Как в старые добрые времена.
– Прости, дорогуша. – Джеймс Ройс-Ройс уже вызывал «Убер». – Но нам с мужем пора ехать, чтобы никому не мешать своим счастьем.
– А у меня завтра ранний вылет, – добавил Том, – и я не могу сказать вам, куда лечу и что там буду делать.
– Я останусь. Конечно, завтра я опоздаю на работу, но у меня гибкий график. Уверена, что они проживут без меня хотя бы… – Бриджет проверила свой телефон. – Вот черт. Там какая-то катастрофа. Наверное, меня уволили!
На мгновение я даже забыл обо всех своих проблемах.
– Блин, Бридж. Мне так жаль. Но ты…
– Ложная тревога. Просто случился пожар. Сгорела половина первого тиража книги, которую мы назвали «Сейчас меня нет в офисе. Пожалуйста, пересылайте все тексты для перевода на мой личный почтовый ящик»! Мне нужно срочно ехать и разбираться.
Мы разошлись в разные стороны. Только Прия последовала за мной в квартиру и отпустила довольно грубый комментарий о том, как мне только удавалось сохранять тут чистоту, после чего тут же отправилась на кухню в поисках выпивки. Не сказать, чтобы в тот момент из меня получился хороший собутыльник, но, по крайней мере, я был рад, что она не уехала, и когда я напился и принялся плакать, она не смутилась и не попыталась меня утешать, что меня вполне устраивало.
В три часа ночи мы улеглись спать, потому что Прия была не в состоянии сесть за руль, к тому же она не хотела оставлять меня одного. А значит, через пару часов мы оба проснулись от звонка.
– Что за хрень? – простонала Прия.
Звонок повторился.
– Ну, – я сонно перекатился на другой бок, – можно было предположить, что это ты. Но ты здесь, со мной. Это могла быть Бридж, но она наверняка все еще разбирает на складе обгоревшие книги.
Звонок снова повторился.
Прия схватила мою подушку и накрыла ею голову.
– Значит, это твой чертов Оливер, да?
Другого варианта не было. И я не мог понять, что почувствовал в этот момент. По идее, я должен был обрадоваться, правда? Но в то же время я так сильно разволновался, что у меня даже заболела голова.
Раздался еще один звонок.
– У тебя ровно восемь секунд, чтобы разобраться с этим, – сказала мне Прия, – иначе я возьму дрель и разворочу эту хреновину ко всем чертям!
– У меня нет дома дрели.
– Тогда я найду что-нибудь тяжелое и острое.
– Ага, и после этого мне придется распрощаться с задатком, который я отдал хозяину квартиры.
– В таком случае, – прорычала она, – тебе лучше открыть дверь.
Я с трудом выбрался из кровати и вышел в гостиную.
– Слушаю, – сказал я, осторожно беря трубку домофона, словно боялся, как бы она не ужалила меня.
– Это я. – Голос Оливера был немного хриплым, но мой голос наверняка звучал еще хуже.
– И?
– И я… пришел к тебе. Можно войти?
– Эм… понимаешь, тут у меня в постели маленькая злобная лесбиянка. Так что ты выбрал не самый удачный момент.
Последовала пауза.
– Я не уверен, что хочу говорить с тобой об этом по домофону.
– Оливер. – Слезы, алкоголь, десятичасовая поездка и хронический недосып превратили мой мозг в цветную капусту в сырном соусе. – Я не уверен, что вообще хочу с тобой разговаривать. Учитывая все, что было.
– Я понимаю. Но… – короткая пауза была наполнена тревогой и ожиданием, – я прошу тебя.
Вот блин.
– Ладно. Сейчас спущусь.
Я спустился. Оливер ждал на крыльце, одетый как на работу, под глазами у него были темные круги.
– Ну ладно, – сказал я, – чего ты хочешь?
Он долго молча смотрел на меня.
– Ты знаешь, что на тебе сейчас из одежды только боксеры с ёжиками?
Да, именно так все и было.
– У меня был тяжелый вечер.
– У меня тоже. – Он снял свое длинное кашемировое пальто настоящего юриста и закутал меня в него.
Безусловно, из чувства гордости я не должен был позволять ему это, но я только недавно восстановил свою репутацию и сейчас совсем не хотел, чтобы меня сфотографировали в трусах или привлекли бы к суду за непристойное поведение в публичном месте. А зная мое везение, я не сомневался, что рассмотрение этого дела поручили бы судье Мейхью.
Оливер судорожно вздохнул.
– Прости, что разбудил. Но я… я хотел сказать тебе, что был неправ.
В такой момент мне стоило бы проявить эмоциональную щедрость и приободрить его, но меня подняли с постели после всего двух часов сна.
– В чем именно?
– Во всем. Особенно когда я тебе сказал, что это не одно и то же. Потому что ты был прав. – Он уставился на асфальт или, вероятнее всего, на мои босые ноги. – Я был расстроен и потрясен и поэтому ушел, а потом мне было слишком стыдно, чтобы я мог вернуться.
Все это было слишком хорошо мне знакомо, чтобы осуждать, несмотря на мое желание все ему высказать.
– Я понимаю. Мне обидно, и я зол как черт, но я тебя понимаю.
– Мне так жаль, что я тебя обидел.
– Мне тоже, – я пожал плечами, – но ничего тут не поделаешь.
Мы долго молчали. У Оливера был неуверенный и измученный вид, но я пока еще не был готов пойти ему навстречу.
– Ты это серьезно говорил? – спросил он, наконец.
– Что именно?
– Все, что ты сказал.
Я вдруг понял, что он так часто вел себя подобным образом – просил повторить нежные слова, высказанные в его адрес, словно был не уверен, что правильно все расслышал.
– Да, Оливер, серьезно. Иначе я бы этого не сказал.
– Ты думаешь, что у меня пищевое расстройство?
Неужели он пришел сюда, разбудил и подверг риску остаться на улице в случае, если Прия не захочет пустить меня в мою квартиру, только ради того, чтобы обсуждать мое восприятие его психического здоровья?
