Алекс тут же сильно смутился даже по его меркам.
– Понятия не имею. Никак не могу запомнить, как оно называется, но у меня не хватает смелости в этом признаться.
Через несколько минут нам подали стаканы, по форме напоминавшие цветок репейника, в которых была медового цвета жидкость, и я сразу подумал, что это какая-то разновидность хереса.
Сделав глоток, Алекс сморщился и поставил стакан на кофейный столик.
– Ну да, это оно и есть. На вкус – ужасно.
Мне очень хотелось поинтересоваться у Алекса, как так получилось, что его «обычным» напитком стало вино, которое ему совершенно не нравится, но испугался, что он честно ответит на мой вопрос. Как бы там ни было, но меня спасло появление Оливера. Он был весь из себя элегантный и строгий в одном из своих костюмов-троек – на этот раз темно-темно-серого, почти черного цвета – и я бы сильно покривил душой, если бы сказал, что не обрадовался, увидев его. Может, из-за того, что последние полчаса я провел наедине с Алексом, или потому, что Оливер единственный в этом месте не был пэром или тори, или пэром тори, или… да кого я пытался обмануть? Я просто был рад, что он пришел. И теперь я мог рассказать ему, как попытался наладить отношения с отцом, но его менеджер мне не поверил. Как какой-то сноб, к тому же еще и Кавалер Ордена Британской империи, прислал мне одно из тех писем, которые были буквально пропитаны скрытой гомофобией и на которые я уже порядком задолбался отвечать с вежливой снисходительностью. Как мы пили вино, которое ни один из нас не смог распознать, под королевским портретом размером с графство Корнуолл, и какой абсурдной казалась мне вся эта ситуация. В общем, я ужасно соскучился по нему.
И в этот момент я вдруг понял, что хоть мы с Оливером и решили изображать пару, но так и не договорились о правилах поведения на публике. Если, конечно, не считать за таковые что-нибудь вроде: «Не целуй меня» и «Хватит рассказывать всем, что это только обман». И вроде бы я должен был в ту минуту вспомнить о французских тостах, глупых сообщениях и о том, как мы лежали, держась за руки, в темноте. Но ничего не вышло.
Я встал с растерянным видом, а он с таким же растерянным видом остановился напротив меня.
– Здравствуй, эм… – он сделал слишком долгую паузу, – дорогой?
– Его зовут Люк, – услужливо подсказал ему Алекс. – Не волнуйтесь, я тоже постоянно об этом забываю.
Да, отличное начало. Фиктивный парень, к которому даже не знаешь, как обратиться.
– Оливер, это мой коллега – Алекс Тводдл.
Алекс встал и пожал руку Оливеру – он держался с ним гораздо непринужденнее, чем я.
– Я из рода девонширских Тводдлов.
– Алекс, это мой… кхм… парень – Оливер Блэквуд.
– Правда? – Алекс по очереди посмотрел на нас. – Я думал, у тебя нет парня. Разве мы с тобой не придумали целый план, чтобы ты нашел себе кого-нибудь, кто сыграет роль твоего парня, потому что у тебя никого не было?
Я тяжело опустился на стул.
– Да. Так и есть. И это – он.
– А. Значит, он с тобой. – Сам Алекс явно был уже не с нами, а где-то в другом месте. – Оливер, не хотите выпить?
– С удовольствием. – Оливер уселся на софу рядом с Алексом, элегантно забросив ногу на ногу. Вид у него был совершенно расслабленный.
Я между тем балансировал на краешке моего жесткого стула и чувствовал себя школьником, сидящим у кабинета директора школы. Вроде тех школ, где, скорее всего, учились Алекс и Оливер. Возможно, там тоже повсюду висели портреты королевы. И дети рисовали на них мелками, как на доске. Блин. С таким же успехом я мог бы сейчас пойти домой и оставить моего фиктивного парня здесь, пусть подружится с этим офисным дурачком.
– Вы сказали, что из семьи девонширских Тводдлов? – спокойным тоном спросил Оливер. – А к Ричарду Тводдлу вы имеете отношение?
– Вообще-то, он мой отец, храни Господь его душу.
Я удивленно уставился на него.
– Алекс, ты никогда не говорил мне, что твой отец умер.
– Да он и не умер. С чего ты взял?
– Потому что… неважно.
– А как, – Алекс повернулся к Оливеру, – вы познакомились с этим старикашкой?
– Вообще-то мы не знакомы, но он активно выступает за ограничение прав суда присяжных, поэтому у меня к нему некоторый профессиональный интерес.
– Ага, это в его духе. Постоянно разглагольствует об этом за обедом. Говорит, что правительство тратит на них огромные деньги и что люди предпочитают такие суды только из-за глупой сентиментальности, к тому же присяжные способствуют распространению туберкулеза.
– Я в этом не уверен, – возразил Оливер, – мне кажется, проблему туберкулеза в последнее время обсуждают не в контексте судов присяжных, а в связи с увеличением численности барсуков – переносчиков этой болезни.
Алекс щелкнул пальцами.
– Точно! Это они! Отец их терпеть не может. Маленькие черно-белые меховые мерзавцы! Из-за них вечно возникают ненужные проволочки в нашей и без того перегруженной системе уголовного правосудия!
Оливер открыл от удивления рот, а потом тут же закрыл его. В этот момент на помощь нам пришел Джеймс, который принес для Оливера еще один стакан с неведомым «как обычно».
– Спасибо. – Оливер с благочинным видом попробовал напиток. – Ах, какое великолепное амонтильядо! Вы меня балуете.
Кто бы мог подумать, что Оливер Блэквуд способен различать херес на вкус. Я быстро понял: моим надеждам, что мы с Оливером уделаем этого дурачка-мажора не суждено было сбыться. Скорее Оливер с дурачком-мажором сейчас уделают меня.
Алекс подвинул к Оливеру свой стакан.
– Если хотите, можете и мой выпить, я его терпеть не могу.
– Весьма щедро с вашей стороны, но, думаю, я пока ограничусь одним бокалом.
– К чему эти церемонии, старина? – В этот момент Алекс решил похлопать моего фиктивного парня по коленке. – Лорд Эйнсворт входит в этот зал, сжимая по бокалу в руке. Вот почему его здесь называют Эйнсворт-Шаловливые Ручки. По крайней мере, мне так кажется. Но, возможно, это как-то связано с его увлечением проститутками.
– Да, – согласился Оливер, – в таких случаях трудно понять, что к чему, не так ли?
– Угу. – Мой голос прозвучал гораздо громче, чем я ожидал. – Так что там была за проблема с судами присяжных?
Оба посмотрели на меня с одинаковым выражением легкой тревоги, и мне от этого стало не по себе. Возможно, дело было в моем слишком громком голосе и неуклюжей попытке сменить тему, но, похоже, я глубоко смутил обоих. По крайней мере, Оливер хотя бы вспомнил о моем существовании.
Он посмотрел на меня своими холодными серебристо-серыми глазами.
– Насколько мне известно, никакой проблемы нет. Я считаю их неотъемлемой частью демократической системы. Полагаю, что лорд Тводдл мог бы возразить мне, что они слишком медлительны, неэффективны, к тому же такие суды предоставляют возможность вынесения сложных решений людям, не имеющим юридического образования.
