И теперь я понял, что должен буду подобрать подходящее место для встречи с ними. Причем важно было не только убедить Барбару Кленч выделить под это дело средства, но и подобрать заведение, где не подавали бы животную пищу и которое не принадлежало бы нашим клиентам, чтобы у Кларков не возникло подозрений, будто мы пытаемся поддержать их конкурентов.
Я испустил тяжелый, полный отчаяния вздох.
– Печеный баклажан мне в задницу!
– Люк, я могу тебе чем-то помочь? – Риз Джонс Боуэн, проходивший мимо то ли к кофемашине, то ли за очередным листком алоэ, заглянул в мой кабинет. – Не с баклажаном, конечно, хотя я и не осуждаю твой выбор…
– Риз, про баклажан – к слову пришлось, риторическое восклицание.
– Да, но звучало все равно ужасно. Так что же все-таки случилось?
– Да так, – я небрежно махнул рукой, – небольшие проблемы со спонсорами.
Он вошел без приглашения и уселся на свободный стул.
– Расскажи. Как говорится, одна голова хорошо, а две – лучше.
– Боюсь, тут ничего нельзя придумать. Если только ты не знаешь дешевое, но не совсем уж убогое веганское кафе или ресторан, который выглядел бы модно и современно, но не слишком провокационно и куда я мог бы отвести Адама и Тамару Кларк.
– Да это просто. Отведи их к Бронвин.
– А Бронвин – это кто?
– Моя старая подруга. Она веган, и у нее есть небольшой ресторанчик.
– Ладно, – неуверенно ответил я, – звучит неплохо. Только не говори, что этот ресторанчик не находится в Аберстуите
[47].
– Люк, я знаю хорошие места не только в Уэльсе. Нет, ее ресторан находится в Ислингтоне
[48]. Но сама она действительно из Аберстуита.
– И она точно веган? А не вулканолог или ветеринар?
– Знаешь, Люк, мне даже немного обидно твое недоверие. – Лицо в этот момент у него и и правда было обиженным. – В Уэльсе, представь себе, есть веганы. И я имею в виду не только овец.
– Извини.
– Вообще-то я пошутил. Но мне можно, потому что я сам из Уэльса. Так что можешь посмеяться.
Бывают моменты, когда кажется, что от тебя требуют чего-то совершенно непосильного. Но Риз только что сделал мне одолжение – по крайней мере, я на это надеялся, – поэтому пришлось издать свистящий звук, который, я надеюсь, был похож на легкий смешок.
– Но она, – продолжил, словно оправдываясь, Риз, – в самом деле веган. Я точно помню, что когда-то она была просто вегетарианкой, а потом объяснила мне, что с этической точки зрения неправильно быть вегетарианцем, а не веганом, ведь это приводит к серьезной эксплуатации животных в сельском хозяйстве. Люк, ты, например, знал, что есть два вида кур: один – для откладывания яиц, а второй – для мяса. И поскольку для откладывания яиц нужны только курочки, едва вылупившихся петушков перемалывают в большом блендере и пускают на кошачий корм?
– Эм… Я этого не знал. Спасибо, теперь десять раз подумаю, прежде чем есть яйца.
– Да, но яйцо с гренками – это очень вкусно, правда?
В разговоре с Ризом Джонсом Боуэном трудно было предугадать, на какую тему вырулит наша беседа.
– Ладно, давай все-таки вернемся к тому, как спасти мою шкуру или ее веганский аналог. Эта Бронвин, которая была когда-то вегетарианкой в Уэльсе, а теперь веган в Ислингтоне, она… как бы это сказать… действительно хорошо готовит?
Он рассеянно почесал бороду.
– Пару лет назад она выиграла в Уэльсе в конкурсе экологически чистой еды и напитков. Хотя, с другой стороны, она вышла замуж за англичанку, так что ее вкус не назовешь безупречным.
– Подожди. Бонвин – лесбиянка?
– Было бы странно, если бы она вышла замуж за женщину, не будучи лесбиянкой.
– Нет, я просто не думал, что среди твоих друзей окажутся…
– Люк, это несколько гомофобно с твоей стороны, если так, конечно, можно выразиться. – Он встал со стула и быстрым шагом направился к двери в коридор, однако остановился на пороге и бросил на меня строгий взгляд. – Знаешь, ты не единственный гей на деревне.
Ну да, разумеется!
Вечером, пока я, словно жалкий Сизиф, бесцельно таскал по квартире вещи, мне пришло сообщение с вложением от Оливера. Я очень обрадовался, но потом открыл вложение и увидел, что на меня глядели добрые блестящие глаза покойного сэра Ричарда Аттенборо
[49].
«Это еще что?» – отправил я ему в ответ.
«Фотка Дика».
«Не смешно, – ответил я со смехом. – Теперь мне даже скучать по тебе не хочется».
Несколько минут спустя он написал мне: «Я рад, что ты решил наладить отношения с отцом».
«Я не собираюсь этого делать».
«Вижу, у тебя неплохо получается».
«Я ужасно не уверен в себе. Скажи, что я сейчас поступаю как взрослый»
Когда я читал ответ Оливера, мне показалось, что я слышу его голос: «По-настоящему взрослые люди не нуждаются в похвале по поводу их взрослости».
«Не все сразу, – напечатал я. – Но ты все равно похвали меня».
«Ты поступаешь очень по-взрослому, и меня это впечатляет».
«В твоем голосе слышится сарказм? Я не ошибся?»
«На самом деле я горжусь тобой. Но, боюсь, мои слова покажутся тебе слишком снисходительными».
«Ты, наверное, заметил, что у меня ноль самоуважения».
Пауза.
«Мне кажется, это не так. Ты просто положил куда-то свое самоуважение и забыл, куда именно».
«Но ты же видел мою квартиру».
По-хорошему, на этом стоило бы и закончить. Он сказал мне довольно приятные вещи, а я не знал, как на это отреагировать. Но в тот момент мне совершенно не хотелось заканчивать разговор.
«Знаю, ты не можешь об этом говорить и все дела. Но у тебя все в порядке? На работе? Все хорошо?»
Ух ты! Вы только посмотрите, я стараюсь быть невозмутимым и спокойным, как удав.
На этот раз Оливер взял слишком долгую паузу.
Вот черт, наверное, я перегнул палку. Или он просто уснул.
«Да, – ответил он наконец, – просто я не привык».
Он не закончил фразу и долго ничего больше не писал. Затем – новое сообщение: «Прости, нажал “Отправить” раньше времени».
Ну уж нет, так просто он от меня не отделается:
