Точнее, я появился раньше, чем вышел сольный альбом. Именно тогда папа понял, что хочет стать знаменитым и слишком много своего драгоценного времени тратит на нас. «Добро пожаловать, призрак» – последний альбом, записанный мамой, но, честно говоря, большего было и не нужно. С тех пор почти каждый год Би-би-си, Ай-ти-ви или какая-нибудь киностудия использовала песни из него в качестве саундтрека для очередной грустной сцены или для каких-то совсем уж неуместных моментов, зато мы регулярно получали от них деньги.
Я с трудом выбрался из кровати и скрючился, словно Квазимодо, – давняя привычка, но если у тебя рост выше 170 см и ты не хочешь удариться головой о потолок, то иначе передвигаться по моей квартире невозможно. Мой рост – 193, и жить здесь для меня все равно что ездить на «Мини-Купере». Я арендовал эту квартиру вместе с Майлзом – моим бывшим, – когда еще считалось романтичным жить в мансарде в районе Шеппердс-Буш. Но теперь все изменилось и выглядело ужасно жалко: одиночка, вкалывающий на совершенно бесперспективной работе и до сих пор не заработавший себе на жилье получше, чем эта квартирка на чердаке. Хотя, если бы я немного прибрался тут, возможно, мое жилище приобрело бы более приятный вид.
Я смахнул с дивана кучу носков, уселся на него и включил видеосвязь.
– Allô, Luc, mon caneton
[5], – сказала мама. – Ты смотрел вчера вечером папиного идеального кандидата?
Я ужаснулся и только потом вспомнил, что «Идеальным кандидатом» называлось то глупое телешоу, в котором он участвовал.
– Нет. Я вчера был с друзьями.
– Жаль, что ты не видел. Но, думаю, его повторят.
– Не хочу я это смотреть.
Она развела руки и пожала плечами – очень французский жест. Уверен, что она специально изображала из себя француженку. Хотя, с другой стороны, я не могу ее ни в чем винить, ведь от своего отца она унаследовала только фамилию. Но бледнолицая Сьюзи Сью
[6] даже этому могла бы позавидовать. Как бы там ни было, похоже, что отцы-беглецы – наша семейная традиция.
– Знаешь, – заявила она. – Твой отец не слишком удачно состарился.
– Рад слышать.
– У него голова лысая, как яйцо, и к тому же очень странной формы. Он похож на того учителя химии, у которого нашли рак.
Я слышал об этом впервые. Хотя, с другой стороны, меня никогда не интересовали новости о бывшей школе. Честно говоря, я вообще не пытался поддерживать связь с людьми, жившими за пределами Лондона.
– У мистера Бизла рак?
– Не у него. У другого.
Еще одной особенностью моей мамы были весьма своеобразные отношения с действительностью. И это еще мягко сказано.
– Ты про Уолтера Уайта
[7]?
– Oui-oui
[8]. И знаешь, мне кажется, он уже староват для того, чтобы скакать с флейтой наперевес.
– Так. Ты сейчас про папу? Потому что в последних сезонах сериала «Во все тяжкие» тоже творилось много всякой дичи.
– Разумеется, про твоего отца. Он так может и ногу сломать.
– Ну, – усмехнулся я, – будем надеяться.
– Он хотел взять к себе в команду юную леди, которая играла на губной гармошке, – и это был хороший выбор, потому что эта девушка одна из самых талантливых в шоу, но она предпочла парня из группы Blue. Как же я была рада!
Если маму не остановить, она может до бесконечности разговаривать о телешоу. К сожалению, тот тип под ником «нутаквот69» и его друзья из интернета никак не хотели уходить из моей головы и засели там, словно назойливые мухи, поэтому я вынужден был остановить поток маминых мыслей не самым приятным известием:
– Вчера меня опять сняли папарацци.
– Ох, малыш! Опять? Мне так жаль.
Я пожал плечами, но просто, без французских изысков.
– Ты же понимаешь, как это бывает. – В ее голосе появилась нежность, она явно пыталась приободрить меня. – Но это всего лишь буря в… маленькой рюмочке.
Эти слова заставили меня улыбнуться. Она умела насмешить.
– Знаю. Но каждый раз, когда такое происходит, даже если речь идет о каком-нибудь пустяке… мне это напоминает кое о чем.
– Ты же понимаешь, что не виноват в случившемся. То, что сделал Майлз… тут дело было даже не в тебе.
Я усмехнулся.
– Да нет, дело было исключительно во мне.
– Да, конечно, чужие поступки могут затронуть и тебя. Но то, как поступают люди, – это их выбор, и прежде всего – в отношении самих себя.
Мы оба какое-то время молчали.
– Скажи, когда-нибудь… это перестанет причинять мне боль?
– Non
[9]. – Мама покачала головой. – Но ты уже не будешь придавать этому значение.
Мне хотелось поверить ей, очень хотелось. В конце концов, она была живым доказательством этих слов.
– Может, приедешь к нам в гости, mon caneton?
До ее дома было всего около часа пути, если мама или Джуди согласятся подбросить меня от центрального вокзала Эпсома (комфорт которого «Гугл» оценил аж в 1,6 звезды). Но дело было в другом: я еще мог оправдать свои звонки матери, когда со мной случалось очередное несчастье, но если бы я, в прямом смысле слова, убежал к ней под крылышко, то окончательно потерял бы уважение к самому себе.
– Нам с Джуди нравится одно новое шоу, – сказала мама таким тоном, словно хотела уговорить меня тоже присоединиться к просмотру.
– Правда?
– Да. Очень интригующее. Называется «Королевские гонки Ру Пола». Не слышал о таком? Сначала мы решили, что оно нам не понравится, так как думали, что это будут гонки на огромных грузовиках. И представь, как мы обрадовались, когда узнали, что там участвуют мужчины, которые переодеваются женщинами… почему ты смеешься?
– Потому что я люблю тебя. Очень сильно.
– Не надо так смеяться, Люк. Тебе может понравиться. Даже мы иногда поражаемся их элегантности. Ты знаешь, это…
– Я знаю немного про «Королевские гонки». Возможно, даже больше, чем ты. – Наверное, так всегда бывает, когда выигрываешь «Эмми». И твоей аудиторией становятся мамы твоих обычных зрителей.
– Тогда обязательно приезжай, mon cher
[10].
Мама жила в крохотной деревеньке Паклтруп-ин-Волд – такие часто изображают на коробках шоколадных конфет. Там прошло мое детство. А теперь мама коротала там дни со своей лучшей подругой – Джудит Чолмондли-Пфафль.
