– Нет, все намного хуже. Ты улыбаешься.
– Ч-что?
– Своему телефону.
Я понял, что все уставились на меня, и почувствовал, как кровь прилила к щекам.
– Нашел в интернете кое-что интересное.
– Ох ты! – Прия посмотрела на меня с тем саркастическим выражением лица, которое всегда говорило о том, что я сморозил ужасную глупость. – Вранье на пятерку! Мы тебе так сразу и поверили.
– Там был котенок. Он немного испугался… чего-то.
– Мне кажется, там что-то неприличное. У тебя такой смущенный вид. И так не улыбаются, когда видят забавный мем с котиками. Скорее эта улыбка бывает, когда получаешь сообщение от того, кто тебе очень нравится.
Я поднял вверх руки.
– Ну ладно. Оливер прислал мне дикпик. Довольны?
Повисла долгая пауза.
– Ну что ж, – сказал Джеймс Ройс-Ройс, глубоко вздыхая, – мне нравится рассматривать красивые пенисы, правда, у меня в эти моменты не бывает такого мечтательного взгляда.
Сгорая от стыда, я развернул мой телефон и показал им фотографию молодого Ричарда Чемберлена в коричневом бархатном камзоле и с хрустальной туфелькой в руках.
– На самом деле это… у нас просто… такая шутка.
Внезапно все, за исключением Терезы, которая сидела со смущенным видом, достали свои телефоны. И на моем экране высветились сообщения из нашей группы в вотсапе, которая теперь называлась: «Не оглядывайтесь в гневе на Люка»
[51].
«Бриджет, мы хотим рассказать тебе кое-что важное».
«У Люка с Оливером любовь».
«Нет, это неправда!»
«Оливер прислал ему дикпик, и Люк так заулыбался».
«ЧУШЬ КАКАЯ-ТО, ОЛИВЕР НИКОГДА ТАК НЕ ПОСТУПИТ!!!»
«Это было фото Ричарда Чемберлена».
«Они обмениваются шутками, понятными только им двоим. И они собираются пожениться в августе».
«УРРРРААА».
«Никто ни на ком не собирается жениться. Это просто дружеский прикол по поводу мужчин с именем Ричард. Это вообще НИЧЕГО не значит».
«Я НЕ ПОНИМАЮ, ЧТО ЭТО ЗА ТЕМА ПРО МУЖЧИН ПО ИМЕНИ РИЧАРД».
«Думаю, Люк обыграл так слово дикпик».
«О БОЖЕ! ЭТО ТАК МИЛО! ЛЮК, ПОШЛИ ЕМУ ТАКУЮ ФОТКУ!»
«Я не стану посылать моему парню фотку своего члена или фотки знаменитых людей по имени Ричард только потому, что мои друзья попросили меня об этом».
«О БОЖЕ, ТЫ НАЗВАЛ ЕГО СВОИМ ПАРНЕМ!!!»
«НО МНЕ ПОРА».
«КСТАТИ, ОДИН ИЗ МОИХ АВТОРОВ НАХОДИТСЯ ПОД СУДОМ В ШТАТЕ ВАЙОМИНГ».
«А еще с нами сидит моя девушка, мы полностью игнорируем ее, а она слишком вежливая, чтобы сказать нам об этом».
Я привык к тому, что друзья дразнили меня абсолютно по любому поводу – для нас это была своего рода манера общения, – но в тот день они буквально разгромили надежный бункер, который был для меня дороже любого оружия. Сама мысль о том, что я мог из-за кого-то переживать, была для них в диковинку и породила нескончаемый поток шуток, насмешек и колкостей. Я же оказался абсолютно беззащитным перед ними и только бормотал что-то невпопад и краснел, хотя когда-то я был совершенно уверен, что все эти остроты будут отскакивать от моей бронебойной апатии.
Мне нужно было привыкнуть к этому новому состоянию, ведь я так долго считал себя неуязвимым. Но я видел, что они были действительно рады за меня и хотели, чтобы и я тоже за себя порадовался, поэтому не мог на них злиться и отвечать им грубостью. Так что они смеялись надо мной, а я терпел… и не скажу, что мне это было совсем уж неприятно.
Глава 23
На следующий день я проснулся в чистой квартире, и это было ужасно странно. Я как будто переехал в другое место – не узнавал своего жилища, не понимал, где что лежит, и в довершение почувствовал пустоту, которую не ощущал с той поры, как меня бросил Майлз. Но вместе с этим в моей душе поселилось то, чего там никогда раньше не было, – надежда на будущее.
Это было такое свежее и волнующее чувство, что я вскочил с кровати и не начал по привычке сокрушаться из-за того, что еще чуть-чуть и наступил бы полдень. Я даже подумал, что неплохо было бы надеть на себя что-нибудь поприличнее, но не стал слишком заморачиваться, изображая из себя серьезного взрослого человека, а просто накинул сверху халат. Но, по крайней мере, я застелил постель. Не так хорошо, как это делал Оливер, но вполне прилично, так что он вряд ли стал бы в ужасе тереть виски, если бы увидел плоды моих трудов.
Я готовил на кухне кофе – очень аккуратно, чтобы не разлить его по сияющей чистотой столешнице, когда вдруг зазвонил телефон.
– Алло, Люк, mon caneton, – сказала мама.
– Привет, мам. Что случилось?
– Я просто хотела сказать, как горжусь тобой за попытку наладить отношения с отцом.
– Я… – сказал я со вздохом. – Думаю, что так будет правильно.
– Разумеется! Ведь у него рак. Но, знаешь, я поддержала бы тебя, даже если бы ты поступил неправильно.
– Поддержала бы. Но не гордилась бы мной.
– О нет, я все равно бы тобой гордилась. Признаюсь, в глубине души я даже завидую тебе, у меня не хватило бы мужества послать его так, как это сделал ты.
– Ты записала целый альбом, в котором практически посылала его на все четыре стороны.
– Да, но тогда он не был болен раком.
– Что ж, – я прижал телефон плечом к уху и одной рукой пытался держать френч-пресс неподвижно, а второй опускал поршень, но, видимо, налил слишком много воды, потому что кофе стал выливаться через крышку, – мы не знаем, как повернется жизнь. Хотя я и сейчас все еще могу послать его.
– И это справедливо. Но знаешь, у меня к тебе тоже есть претензии, mon cher.
Я в отчаянии стал промокать столешницу остатками рулона с бумажными полотенцами, который принес Джеймс Ройс-Ройс.
– Почему? Что я натворил?
– Как что? Не сказал мне, что у тебя парень. И хуже того, сообщил об этом прежде твоему отцу. Хотя мы с тобой оба знаем, что твой отец никто иной, как просто хрен устричный.
– Что?
– Ах, это непереводимая французская шутка. Но дело не в этом. А в том, что я очень расстроена. Почему ты от меня это скрываешь?
– Я не… – пытаясь стереть разлившийся кофе, я опрокинул френч-пресс. Блин!
– У тебя есть важные сведения – ты нашел себе нового парня. Но ты и словом об этом не обмолвился. И после этого ты хочешь сказать, что ничего от меня не скрываешь?
