Именно такой поцелуй делает тебя неуязвимым: страстный и медленный, глубокий и просто идеальный. И пока Оливер был рядом и касался меня, мне ничего больше не было нужно.
Я беспомощно вцепился в лацканы его пальто.
– Ч-что сейчас происходит?
– Я думаю, это очевидно.
Его губы, только что целовавшие меня, изогнулись в улыбке.
– Да, но… да, но… Ты говорил, что целуешь только тех людей, которые тебе нравятся.
Его щеки тут же порозовели.
– Это правда, и я сожалею о том, что сказал это тебе. Потому что ты мне нравишься. На самом деле ты мне всегда нравился. Но я думал, что ты сочтешь меня смешным, если узнаешь, какие сильные чувства я к тебе испытываю.
– Да брось, – у меня закружилась голова, – когда мне нужна была твоя помощь, чтобы посмеяться над тобой?
– Это ты верно подметил.
– Тогда поцелуй меня еще.
Я совсем не привык к тому, что Оливер выполнял мои просьбы, но, вероятно, это был особый случай. Или, возможно, на него так повлияла уборка. Как бы там ни было, но вскоре он стал более настойчивым и энергичным, и в конце концов мы оказались на диване, Оливер прижимал мои руки к диванным подушкам, под наше хриплое дыхание мы слились в клубок извивающихся тел, на которых было слишком, слишком уж много одежды. Боже, какие у него были поцелуи: глубокие, изнуряющие, отчаянные. Как будто ему объявили, что миру скоро придет конец, и, по какой-то странной причине, последнее его желание оказалось именно таким.
– А я думал, – сказал я, с трудом переводя дух, – что ты у нас хороший мальчик.
Он посмотрел на меня сверху вниз. Его волосы были спутаны, губы покраснели, а глаза потемнели от страсти. В этот момент он действительно выглядел очень плохим парнем.
– А я думал, что у тебя достаточно социальной ответственности, чтобы не придерживаться стереотипов о том, будто хороших мальчиков не интересует секс.
– Еще бы! У меня охрененно высокая социальная ответственность. Просто… я не ожидал, что ты раскроешься передо мной с такой стороны.
– Этого и не должно было случиться. – Его лицо снова помрачнело. – Мы ведь договорились… о том… как будем себя вести. И нельзя было…
Я не знал, что именно он сейчас скажет, но был уверен, что не захочу это слышать. Завтра мы снова будем вести себя так, словно ничего не произошло. Но сегодня… не знаю… наверное, я слишком устал, чтобы думать обо всей этой ерунде.
– Оливер, я прошу тебя. Давай перестанем притворяться. Сегодня ты был просто потрясающим. Да что там говорить, ты всегда потрясающий.
Он покраснел.
– Я просто выполнял наши с тобой договоренности. Вот и все.
– Ну тогда ладно. Но благодаря тебе я впервые за очень долгое время чувствую себя счастливым. И я не хотел бы испортить наши отношения и вынуждать тебя на поступки, к которым ты совершенно не расположен. Просто мне… мне было важно, чтобы ты… узнал об этом, понимаешь?
– Люсьен…
– Кхм… – сказал я после очень долгой паузы, – ты будешь заканчивать эту фразу?
Он рассмеялся.
– Прости. Но я не ожидал, что ты раскроешься передо мной с такой стороны.
– Да. – Мы оба не ожидали такого друг от друга. – Я просто не привык… к такому. Когда можешь положиться на человека, который с тобой рядом, и хочешь, чтобы он тоже мог положиться на тебя.
– Если тебя это утешит, я тоже не сказать чтобы привык к таким отношениям.
– Но у тебя же было много парней?
– Да, но, – на мгновение он отвел взгляд, – мне всегда казалось, что они были мной довольны.
– Бессмыслица какая-то.
– Вот видишь, – сказал он с улыбкой, – а еще говорил, что у тебя низкие требования.
– Слушай, я просто был самокритичен. И слово «само» – ключевое.
Он наклонился и снова поцеловал меня – слегка коснулся своими губами моих губ. Обычно я так не целуюсь, но с Оливером все было иначе.
– Итак, – я немного боялся сглазить, но все равно решил задать этот вопрос, – значит, теперь мы можем целоваться?
– Если это… если ты… не возражаешь.
Я тяжело вздохнул.
– Ну, если ты так настаиваешь.
– Люсьен, я серьезно.
– Я знаю. И ты такой милый. Да, я думаю, что нужно добавить подпункт о поцелуях в наш контракт о фиктивных отношениях.
Его губы изогнулись в улыбке.
– Хорошо, завтра я составлю черновик этого контракта.
Если честно, я бы с удовольствием продолжил заниматься всякими подростковыми шалостями на диване вместе с Оливером, но мы съездили в Ланкастер и обратно, отец повел себя по отношению к нам обоим как полный придурок, и завтра утром нам, как и полагается взрослым людям, нужно было идти на работу, а перед этим неплохо было бы выспаться. К тому же у меня дома не было книг, а значит, мне нужно было как-то развлекать Оливера перед сном. А вместо этого мы вели переговоры по поводу поцелуев, хотя лично мне это занятие казалось чертовски увлекательным.
Как истинный джентльмен, я пропустил Оливера в ванную первым. Потом сам прокрался туда, чтобы почистить зубы и принять душ перед тем, как лечь в одну постель с привлекательным парнем, которого привел в свой дом. Я как раз заканчивал чистить зубы, когда заметил, что на экране все время настойчиво загораются сообщения, и не задумываясь решил их проверить. Проблема заключалась в том, что последнее время «Гугл» не так часто присылал мне ссылки на материлы о моих похождениях, поэтому я слишком расслабился и потерял бдительность. Поэтому статья: «Жить как обычный человек. Потерянный Люк О’Доннелл» Кэмерона Спенсера стала для меня неприятной неожиданностью.
«Люка О’Доннела не назовешь знаменитым, – начиналась она. – Даже имена его, так называемых «звездных» родителей скорее вызывают вопросы вроде: «Кто эти люди?» или: «Я думал, они давно умерли», чем немедленное узнавание, как это бывает в случае с настоящими знаменитостями. Когда около месяца назад я встретил Люка на одной вечеринке, наш общий друг сказал, что его отец теперь выступает в каком-то телевизионном реалити-шоу (для справки: «этого парня» зовут Джоном Флемингом, а «какое-то телевизионное реалити-шоу» – «Идеальный кандидат»). И хотя нас часто обвиняют в том, что медиакультура полностью поглотила умы людей, но ни имя его отца, ни название телешоу ни о чем мне не говорили, однако все это могло стать неплохим предлогом, чтобы завязать разговор, поэтому я решил подойти к нему и познакомиться».
Ну ладно, пока ничего страшного я не увидел, только факты. Факты об одном происшествии, случившемся со мной недавно, и о парне, который клялся и божился, что не станет ничего подобного писать. Но все равно это были только факты.
«Привет, – начал я. – Ты ведь сын Джона Флеминга, верно?
