– Если это торт «Черный лес», то я ухожу!
Затем все стали обсуждать разные виды мороженого, а пара гостей воспользовались возможностью размять ноги и сходить в туалет. Я собирался остаться на своем месте, но Оливер нагнулся ко мне и шепотом предложил выйти в коридор.
Вот черт. Я не должен был предпринимать попыток развести его подругу на деньги. Да что со мной вообще такое?
Внутренне приготовившись услышать осуждение в свой адрес, я последовал за Оливером в прихожую.
– Слушай, – начал я. – Мне жаль. Я…
В этот момент он прижал меня к стене и поцеловал.
Честно говоря, мы уже много раз целовались с тех пор, как добавили поцелуи в меню наших отношений, но в последний раз так он целовал меня перед тем, как я вышел из себя, прочитав статью в Guardian. Я уже подумал, что моя попытка отшить Оливера, отвратила его от меня. И пускай мне очень хотелось повторить то, что происходило тогда у меня на диване – это сладкое и острое ощущение желания и осознание, что тебя тоже хотят, – я все же боялся испытывать судьбу. Мы не виделись почти всю неделю, да и странно ждать от парня, что он будет смотреть на тебя со страстью и с желанием, если две ваши последние встречи ты либо рыдал на полу в его ванной, либо водил его по выставке стеклянных скульптур. Но, похоже, моя поддержка на этом вечере и то, как я убедил одну из его подруг пожертвовать деньги на жуков-навозников, сделали свое дело.
В любом случае я был только за. Обеими руками.
Правда, ненадолго пришлось прерваться, потому что кто-то попросил нас отойти в сторону и пропустить его к туалету.
Но, черт возьми, какие это были поцелуи! Не быстрые и равнодушные, не поцелуи-одолжения из разряда «так уж и быть, только отстань от меня». В этих поцелуях заключалось все, о чем я никогда даже не мечтал и притворялся, будто не хочу этого. Они словно говорили мне, что я достоин счастья, что Оливер готов поддержать меня, готов меня терпеть и никогда больше не позволит мне прогнать его.
Оливер Блэквуд дал мне все это, и я с готовностью платил ему тем же. Сжатием рук, прикосновением тел и жаром наших губ.
Даже когда мы перестали целоваться, эти ощущения не покинули меня. Он продолжал смотреть на меня, его глаза сияли, а большими пальцами он гладил мои щеки.
– Ох, Люсьен.
– Я… мм… я подумал, что ты рассердился из-за Софи.
– Напротив, я остался под большим впечатлением. Надеюсь, этот вечер не сильно разочаровал тебя.
– Нет, это… очень мило.
– Знаешь, ты им понравился! – Он снова поцеловал меня, на этот раз нежнее. – Именно поэтому они ведут себя как полные идиоты.
Я рассмеялся.
– Наверное, мне тоже стоит познакомить тебя с моими придурками.
– С удовольствием. Разумеется, если… это пойдет тебе на пользу.
– Оливер… – я был слишком расслаблен и умиротворен, чтобы бросить на него испепеляющий взгляд, но все равно постарался сделать это, – моим друзья хорошо известно, кто я такой. Так что твое присутствие в любом случае пойдет мне только на пользу.
– Прости. Я… я очень рад, что ты пришел сюда со мной.
– Я тоже рад. Сто лет уже не пил бризеры «Бакарди». – Я сделал паузу, наслаждаясь его реакцией. – Да и с тобой тоже приятно было пообщаться.
– Я рад, по крайней мере, что нравлюсь тебе больше креветочного коктейля.
Я снова прижался к нему и игриво укусил за подбородок, который был весь такой упрямый и квадратный.
– Пора возвращаться.
– Вообще-то, – его щеки потемнели от румянца, – я с большим удовольствием отвез бы тебя домой.
– Зачем? Ты же не хочешь… Ой. Ой.
– То есть если для тебя это приемлемо.
Момент для таких шуток был не самый подходящий. Но я не сдержался.
– Кажется, ты говорил, что не будешь называть так свое домашнее порно.
– Я солгал, – ответил Оливер, слегка откашлявшись. – А теперь давай посмотрим, удастся ли нам извиниться и тихонько уйти.
Я слишком мало знал друзей Оливера, но почему-то был уверен, что нам вряд ли удастся сбежать из их дома, чтобы заняться сексом, не объяснив предварительно причину нашего бегства и не выслушав их комментарии на этот счет.
И я оказался абсолютно прав.
Глава 38
Мы вызвали мини-кэб, отвечающий всем этическим нормам, и он нереально долго вез нас домой. Отчасти мне так показалось из-за того, что я, выражаясь по-научному, был сильно возбужден, но основная причина заключалась в моем волнении – чем больше я все обдумывал, тем сильнее начинал психовать. Оливер ясно дал понять, что относится к сексу очень серьезно, я же, напротив, прославился своим на редкость легкомысленным отношением к этому процессу. Разумеется, в глубине души я надеялся, что в конце концов он не устоит перед моей неприкрытой животной харизмой и сдастся, но теперь, когда так и произошло… мои чувства по этому поводу были не совсем такими, как я ожидал. Да, это было так здорово, сексуально, я ему нравился, и он мне очень нравился, но меня мучили сомнения: а что, если я облажаюсь? Что, если я недостаточно хорош для него? Никто из моих любовников на меня не жаловался, но, как говорится, дареному минету в рот не смотрят, и, возможно, те люди просто никогда не предъявляли ко мне особенно высоких требований. Впрочем, нечто подобное можно было сказать обо всех аспектах моей жизни.
Когда речь заходила об одноразовом перепихе, я всегда знал (и меня это вполне устраивало), кто кого должен довести до разрядки. И под этими «кто» и «кого» подразумевались «ты» и «сам себя». Только вот когда ты неравнодушен к кому-нибудь, то тебя начинает волновать такая чушь, как достаточно ли ты хорош для этого человека, что он чувствует по отношению к тебе и что для вас это значит. И, возможно, мы сейчас приедем в идеальный дом Оливера, ляжем на его идеальную простынь, займемся сексом и все пройдет… замечательно? Я уже как-то сказал ему, что в этом деле я просто великолепен, но он ответил, что ему этого недостаточно, а теперь и мне этого было недостаточно. Но что, если на большее я просто не был способен?
Оливер был слишком зациклен на правилах приличия, чтобы начать целоваться прямо на пороге дома, однако было видно, как он торопился поскорее зайти в дом. И едва мы оказались в прихожей, как он набросился на меня, словно на веганский брауни, прижал к себе и снова начал целовать. Я так радовался, что мы наконец-то перешли к поцелуям, но в то же время все, из-за чего я переживал в такси, стало еще более ужасающе реальным и неминуемым.
Видимо, таков был мой удел. Я годами отрывался по-черному, мои фотографии с завидной регулярностью мелькали на страницах желтой прессы, и вот я стоял здесь с парнем, который мне очень нравился, и я очень, очень хотел, чтобы он тоже разделял мои чувства, и в этот момент весь мой сексуальный опыт словно испарился, а я превратился в неуверенного подростка из фильмов Джона Хьюза
[70]. Признаюсь, я не раз представлял себе, как у нас с Оливером могло бы это пройти, каким изобретательным и чутким любовником я буду, как сведу его с ума немыслимым многообразием сексуальных поз и движений. А вместо этого я цеплялся за него руками, терся об него и издавал, честно говоря, постыдные стоны. О боже. На помощь! Ну не могло быть все настолько замечательно!
