Шагая по сцене, я усмехнулся толпе через плечо. Я был без майки – первый признак хорошего настроения. Обычно мне не нравился стиль Джастина Бибера «смотри на мой пресс». Мы же не в ресторане «Hooters»
[22], и как только ваш лейбл поимеет вас, меньшее, что вы можете сделать для себя, – надеть рубашку. Но исполняя эту песню на концерте в первый раз, я чувствовал себя так, будто стою в центре костра. Пот градом катился по моему телу, и я заметил, как на гигантском экране позади оператор показывает вблизи капельки, стекающие по моим косым мышцам пресса. Интересно, сколько времени пройдет до того, как видео попадет на YouTube? И что будет успешнее – моя новая песня или фотка, на которой я ласкаю ту старлетку, кончая ей на грудь. Вероятно, последнее. Надо будет как-нибудь погуглить. Впрочем мне в любом случае было плевать на чужое мнение.
– Это еще не все. – Я установил микрофон на держатель и прошелся по сцене.
Крики становились все громче, неистовее. Да, это не вежливые просьбы. Это голод, сиюминутный и жадный. Я был мстительным, сложным, и я вернулся. Черт, я вернулся. У меня были слова, и они текли рекой. Бесполезно притворяться, что Стардаст не приложила к этому руку. Она поучаствовала, и я собирался держать ее рядом, пока из меня не выльется последняя капля величия. Или из нее. Не важно.
Я посмотрел на своих фанатов. Затем на ночное небо. Потом куда-то вдаль, в космос, где золотое облако тепла их тел и яркие огни сливались над их головами. Я улыбнулся.
Я приблизил губы к микрофону.
Пальцами провел по гитаре и начал играть «Человек встречается с Луной», один из моих ранних хитов. Тогда для спасения мне не нужна была девочка с голубыми волосами. Я был подростком с амбициями, мечтающим рассказать миру свою историю. Ребенком, который не знал, где расположен Шато Мармон, а про икру слышал только из кино. Клип к песне «Человек встречается с Луной» был снят Блэйком в подвале у Лукаса. В тот день у меня на подбородке красовался прыщ размером с Бейрут, но он стал первым шагом к успеху.
Элфи, Лукас и второй гитарист присоединились ко мне. Я слегка кивнул гитаристу, и его глаза удивленно расширились. Все участники турне понимали, что это значит. Я не делал этого два года, но время пришло. Он должен играть за меня, пока я плыву по толпе.
И я собирался плыть по толпе.
Ибо сегодня это казалось таким реальным и правильным.
Ярким и хорошим.
Просто. Как. Дурь.
Глава одиннадцатая
Инди
– О боже, это было невероятно! – Блэйк наскочил на Алекса прежде, чем рок-звезда успел зайти за кулисы.
Его обнаженная грудь блестела от пота, а красные отметины украшали его пресс и спину, от чего моя шея покрылась румянцем. Я знала, что это сделали его фанатки, и также знала, о чем они думали, когда царапали ногтями его кожу. О том же самом думала я, наблюдая, как уверенно он двигался по сцене. Как грозный бог. Марс. Жаждущий крови.
Синеглазка.
Только услышав его хриплый, осипший баритон, которым он произнес это слово, я стиснула бедра, пытаясь подавить напряжение, возникшее между ними. Он написал обо мне. Он пел обо мне. Он и в самом деле называл меня лекарством для души, но кого это заботило? Он подарил мне песню. А я даже не подарила ему поцелуй.
Я резко вздохнула, упиваясь им. Впервые с тех пор, как я взошла на борт самолета в Лос-Анджелесе, я с нетерпением и любопытством ждала сегодняшнего вечера с Алексом. В коридоре. Что-то изменилось вчера, когда мы обнялись. Улучшилось и ухудшилось.
Словно мы стали ближе, но одновременно и отдалились.
Стоя в тени за кулисами, я позволила Алексу насладиться общением с друзьями. Элфи схватил его за плечи и потряс со злобным смехом. Фанаты фотографировали его. Лукас так широко улыбался, что мне казалось, его лицо треснет. Затем Люк медленно развернулся в мою сторону и, обходя остальных, подошел и положил руку мне на талию, притянув меня в объятия и уткнувшись лицом в мои волосы. Я ахнула. Конечно, мы были близки. Вроде того. Мы проводили вместе время, по большей части в самолете и в фойе отеля, но больше ничего. Между нами не было отважной, душераздирающей дружбы. Не было связи. Поэтому произошедшее показалось неожиданным. Я всегда счастлива порадовать кого-то, поэтому я нацепила обнадеживающую улыбку и присоединилась к овациям восхищенного круга людей, сформировавшегося вокруг Алекса, вежливо игнорируя действия Лукаса.
– Великолепно, правда? – Люк снова прижал меня к плечу.
В ответ он получил лишь «хм». Моя улыбка гасла. Алекс продолжал смеяться, глядя на людей вокруг себя, мальчишеский блеск в его глазах заставил мой желудок перевернуться. Он поворачивался как в замедленной съемке, пока не увидел руку Лукаса, лежащую на моем плече.
Улыбка дрогнула.
Мое сердце тоже. Упало прямо в трусики.
Грешное сердце.
Предательское.
Ненадежное.
– Стардаст, – рявкнул он, и я не знаю, почему это прозвище заставило меня покраснеть, но это было так.
Я тяжело сглотнула и притворилась, будто убираю волосы с лица, хотя на самом деле пыталась скрыться ото всех.
– Что такое?
– Ты нужна на секундочку. Подойди.
Я оторвалась от Лукаса и направилась к Алексу, не глядя на окружающих. Большинство из них я даже не узнавала, что становилось все большей проблемой, когда Алекс был рядом. Он удивил меня, взяв за руку и проведя меня через узкий черный лабиринт за кулисы. Я не спросила, куда мы направлялись. Если он питался моим страхом и сомнениями, я не собиралась отдавать ему то, с чем не готова была расставаться. Например, чувством собственного достоинства. Алекс Уинслоу – двуличный человек. Один из них – холодный, мерзкий дьявол, который стоял передо мной сейчас. Тот, что хотел поставить меня на колени. Другой был расслабленным и игривым. Тем, с которым я ходила в прачечную. Не нужно уточнять, что обе версии непредсказуемы и осторожность была единственно верным решением.
Мы остановились в конце коридора напротив гримерок. Маленький балкон возвышался над толпой кричащих фанатов. Многие все еще с надеждой толкались поблизости, не отрывая взгляд от сцены. Умоляя, желая, мечтая, чтобы их звезда вышла и, может быть, исполнила песню на бис. Еще одно мгновение величия. Алекс повел меня к черным металлическим перилам, и мы оказались в полной темноте, скрытые за огромными прожекторами, направленными на сцену.
Мы были одни.
Во тьме.
Прохлада токийского воздуха нежно касалась нашей кожи.
Алекс положил руку мне на поясницу, прижимая меня к перилам. Холодный металл впился в мой живот. Он встал позади меня, его теплое и прерывистое дыхание щекотало мое ухо. Его торс все еще оставался обнаженным, горячим, гладким и твердым. Я хотела чувствовать его, ощущать его по-настоящему.
