– О, интересно. – Я нашел ее скромный маленький клитор и резко толкнул его вверх и вниз. Висевший над нашими головами душ упал на пол, а она оседлала меня, все еще одетая в платье.
– Через час я буду ненавидеть себя. – Она закусила нижнюю губу, но все же не смогла сдержать громкого стона. Она умела стонать. Действительно умела. Честно. Не в духе «хочу, чтобы я тебе нравилась», а таких было много, особенно если ты такой же богатый, как Адам Левайн
[25]. Черт, Фэллон притворялась первые шесть месяцев наших отношений. Только спустя примерно восемь месяцев я понял, что ей не нравился анальный секс и она просто потакала мне, чтобы я не ушел – поздравляю, Фэллон, за вотум доверия.
Но я не хотел думать о Фэллон. Не сейчас, когда у меня в руках идеальная для секса девушка.
– Дерьмо, – засмеялся я, мы стукнулись зубами в очередном спонтанном поцелуе. – Если ты будешь стонать громче – захватишь пиратскую радиостанцию в Монголии. – Я лишь догадывался, где мы можем пролетать, хотя география в данный момент меня не особо интересовала.
Она отстранилась, в ее глазах читались смущение и замешательство.
– Правда? Убавить громкость?
Зачем я это сказал? Неужели рядом с моей огромной красной кнопкой самоуничтожения у меня есть еще и встроенное устройство блокировки члена? Мы ни за что не остановимся из-за этих придурков снаружи. Даже если придется выкинуть их из самолета – да, я осознавал, что под нами тридцать пять тысяч футов. Я включил кран. На нас с шипением обрушился сильный поток холодной воды. Я повернул вентиль до упора влево, и, когда вода нагрелась, пар покрыл стекло вокруг нас. Хорошо. Запретно. Безумно, прямо как мы.
– Так гораздо лучше. Исполни эти высокие ноты для меня, Стардаст, и оторвись верхом на моих пальцах. Хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь, а тебе лучше сделать это, иначе мы не покинем самолет.
Я вошел в нее двумя пальцами и начал тщательно ее изучать. Она вздрогнула от моего грубого прикосновения, но ошибки быть не могло – она была горячей и влажной именно для меня.
Рядом с моим плечом стояла корзина со льдом, а в ней бутылочки «Кока-Колы» – Элфи наслаждался ваннами и холодной газировкой в самолете, – и впервые за долгое время я не злился по этому поводу.
– Ты такая теплая, – выдохнул я, все еще глядя на нее. Наша одежда промокла и потяжелела. Инди двигала бедрами, чтобы создать больше трения между моей рукой и ее киской, и я старался не ухмыляться, как извращенец, каким и являлся.
– О боже, – она прохрипела, когда я ввел свои пальцы внутрь и вынул их обратно. – Я даже не хочу тебя.
После этих слов я сжал пальцы, углубляясь в ее влагу, и медленно вытянул их, всасывая ее теплые соки ртом. На вкус она была как тысяча оргазмов и как гребаная лгунья.
– Нет? – спросил я, глядя ей в глаза.
– Нет. – По крайней мере, у нее хватило порядочности попытаться отвести взгляд.
Я дернул ее к себе, удерживая за затылок, и просунул язык ей в рот, заставляя попробовать на вкус саму себя. Наши языки столкнулись в танце, и она выпила себя с громким стоном. Я отстранился и взял ее лицо в руки.
– Твоя киска умоляет об обратном.
Я взял кубик льда. Она запротестовала, прижимаясь своей киской к моему члену, от чего мне захотелось схватить ее за волосы и трахнуть прямо на полу.
Не сейчас. Скоро, но не сейчас.
– Еще.
Я вставил кубик льда в нее, и она вскрикнула. Ее тело ожило еще больше, когда я сел на пол спиной к джакузи. Я взял ее за подбородок, прижался к ней в поцелуе и заставил замолчать, трахая ее кусочком льда и чувствуя, как он тает внутри ее мягких, теплых складочек. Входя и выходя, я убедился, что хорошо ее подготовил. Она была слишком невинна, чтобы я просто вошел в нее, а я был козлом, но не садистом.
– Какая порядочная девушка, – мое дыхание обжигало ее кожу.
Она безжалостно гналась за моими пальцами и кубиком льда, казалась пьяной, на грани потери сознания. Все, что мне нужно было сделать, это прикоснуться к ее клитору один раз – и она взорвется, будто я нажал красную кнопку. Именно поэтому я этого не делал.
– Но ты станешь грязной ради меня, – добавил я.
Она не ответила на это. Я запустил руку в корзинку, достал еще один кубик льда. Инди вздрогнула и выгнула спину. Стардаст прижимала свою киску и клитор к моему прессу, желая намного большего, чем лед и пальцы внутри нее.
– Ответь мне, – прорычал я.
– Я стану грязной для тебя, – прохрипела она, раскачиваясь верхом на моей руке, словно занималась этим всю жизнь.
– Вытащи мой член, – приказал я, тон моего голоса стал почти ледяным, как и ее киска. На секунду она застыла, глядя на меня мечтательными глазами. Капельки воды падали с кончиков ее ресниц, волосы прилипли ко лбу.
– В конце этого путешествия тебя ждет оргазм, – усмехнулся я.
Она потянулась и расстегнула молнию, вынимая мой член дрожащими руками. Несколько секунд она смотрела на него, прямо как тогда в туалете в первый день турне.
– Ты необрезанный.
Мне хотелось рассмеяться, но я был слишком возбужден. Ее глаза широко распахнулись. Это важно? Никогда в жизни ни для кого из женщин, с которыми я был, не было никакой разницы. Я же Алекс Уинслоу. Блэйк и Элфи говорили мне, что иногда американские женщины странно реагировали на необрезанные члены. Я взял ее за руку и положил ее на мой член, накрывая ее руку своей, сжимая и ощущая, как капелька спермы падает на мои штаны.
– Проблема?
Она покачала головой.
– Просто… по-другому.
– У тебя же был только один парень? – Идиот.
– Знаю, но все равно.
Мы не будем говорить о преимуществах обрезания. Я подвигал ее рукой вниз и вверх, показывая ей, как доставить мне удовольствие именно тем способом, какой мне нравился.
– Доведи меня до оргазма, и я сделаю то же с тобой.
– Я не кончаю по команде. – Наши взгляды встретились.
Я вошел тремя пальцами в ее жаждущую киску и загнул их, нажимая на ее точку G, в то же время своим мозолистым большим пальцем я дотронулся до ее клитора.
– Новая игра, новые правила: ты кончишь, когда я скажу.
– О-о-о-оххх…
Да. Именно так, со всей гребаной крайней плотью.
Она дрочила мне, пока я орудовал в ней пальцами. Льющаяся между нами вода постоянно напоминала о том, что оставшиеся снаружи члены группы задавались вопросами. Но что еще важнее – мы выйдем полностью мокрые или, хуже того, замотанные в полотенца, предоставив им ответ, который они не захотят слышать. Не то чтобы я струсил. Вообще-то было бы лучше, если бы все – в особенности Вэйтроуз – раз и навсегда поняли, кому она принадлежит.
