– Все не совсем так, – я вытянула голубой локон. Мой взгляд сосредоточился на кончиках волос в попытке избежать взгляда Наташи.
– Ну и каково это? – я почувствовала, что она улыбается.
– Ничего особенного. Он все еще влюблен в свою бывшую.
– И это тебя волнует?
– Конечно, нет.
– Так почему тогда у тебя такое грустное лицо?
Потому что я лгунья, прямо как он.
– Мне, наверное, стоит положить этому конец, – сказала я вслух, отчего эта идея стала вполне реальной и пугающей. Не то чтобы я была влюблена в Алекса или вообще нуждалась в нем. Но он радовал меня, а список того, что приносило мне радость, был не таким уж длинным.
– Может, и должна, но точно не станешь этого делать, – сказала Нэт. Я подняла взгляд, чтобы увидеть выражение ее лица. Веселый интерес сменился беспокойством. – Помни, Инди. Три месяца. Наслаждайся тем, что есть, и не спеши.
Легче сказать, чем сделать. Я сменила тему, и мы начали говорить о чем-то другом. О Кларе из магазина «Экономный», которая звонила Нэт и спрашивала обо мне. Потом о новой одержимости Зигги – он постоянно тянул штаны вниз, что радовало Наташу, потому что, по ее мнению, это значило, что он скоро сам начнет ходить на горшок.
После разговора я заказала в номер сырный стейк «Филли» и картошку фри. Не совсем национальная испанская кухня, но мне ужасно хотелось снова оказаться в Штатах, даже пусть и ненадолго. Я рисовала на тарелке картошкой фри и кетчупом, когда он постучал в мою дверь. Мне не нужно было открывать, чтобы понять, кто это. Алекс всегда стучал так, что еще чуть-чуть, и он выломает дверь. Я игнорировала стук первые десять минут, но потом поняла, что шагнула на опасную территорию. Если Алекс пил или употреблял наркотики, что вполне вероятно, учитывая, что он исчез в городе один и на несколько часов, мне нужно с этим разобраться. Как бы больно мне ни было, это моя работа и за нее хорошо платили. Достаточно, чтобы приобрести Зигги шунты для ушей. На следующей неделе у него была назначена консультация. К тому же я хотела поместить Крэйга в реабилитационный центр и починить машину Нэт, чтобы ей не пришлось делать три пересадки с автобуса на автобус по пути на временную работу. Это значило, что какой бы глупой ни была моя злость на Алекса из-за помолвки Фэллона, мне нужно было проглотить свою гордость. Но это не значило, что я стану развлекать его.
Я подошла к двери и распахнула ее. Он стоял передо мной в белой помятой футболке с V-образным вырезом и черных облегающих джинсах. Его невероятно высокий рост был привычен и в то же время давил на меня. От него пахло сигаретами и вечерней свежестью. Алекс казался трезвым, несчастным, таким, что захотелось его обнять. Я сложила руки на груди, чтобы не потянуться к нему, глядя в его янтарные глаза с золотисто-зелеными вкраплениями, плавающими по кругу, как в золотом пруду.
Я так рада, что не спала с тобой. Если бы я это сделала, я бы не удержалась и отдала все, ради чего ты пришел сегодня вечером.
– Могу я зайти? – в покрасневших глазах читалось поражение.
Мне стоило сказать «нет». Я знала, что он изольет мне душу, а как только он это сделает, я ни в чем не смогу ему отказать. Алекс заставил меня почувствовать себя слабой, обнаженной, и одно только это могло бы убедить меня бежать без оглядки. Я стояла безмолвно, не готовая отказать, но и не такая глупая, чтобы сказать «да».
– Пожалуйста, – я увидела сомнение на его лице, но его голос звучал твердо и хрипловато. Только Алекс Уинслоу может вежливо что-то попросить хоть раз в жизни, и то произнести это как требование.
– Мне нужно поговорить.
– Поговори с кем-то другим. У тебя куча друзей.
Он фыркнул, закатывая глаза и глядя на потолок. Теперь темные круги под его глазами стали заметнее.
– Те еще друзья.
– Не моя проблема, – тихо заметила я, ненавидя себя за каждое слово. Он был жесток ко мне, но это не значило, что и я должна быть такой. В решении оставаться добрым есть сила, даже когда сталкиваешься со стеной злости. Я никогда такой не была и все же не могла остановиться. Я злилась. Злилась сильнее, чем испытывала сострадание. Алекс свел брови и уставился на меня. Его взгляд из раздраженного и грустного стал темным и заинтересованным.
– Что, черт возьми, с тобой случилось?
– Ты случился. К несчастью, – я собиралась захлопнуть дверь, ведь он был трезв, моя работа выполнена, но Алекс просунул руку через щель и остановил меня.
Я собиралась все равно захлопнуть дверь, когда он сказал:
– Я бы передумал на твоем месте. Эта рука застрахована на двадцать миллионов долларов. Если я не смогу играть на гитаре, куча людей расстроится. А ты этого не хочешь.
Почувствовав, как лава забурлила в груди, я удерживала дверь приоткрытой, болезненно осознавая, что его палец касается лямки моего платья на плече.
– Почему ты злишься? – его большой палец поднялся к моей шее, к моему пульсу, ускоряющемуся с каждой наносекундой. Эта смена настроения смутила меня, и именно это ему и было нужно.
– Я не злюсь, – смешок затих в моем горле.
Он распахнул дверь и по-хозяйски ворвался в комнату. Как обычно он осмотрел ее. Алексу нравилось смотреть и изучать все вокруг, словно я прятала десяток мертвых тел в своем номере.
– Злишься. Ты смотришь на меня так, будто я задавил твоего любимого какаду.
– У меня нет какаду.
– Ага. И не надо. С ними много хлопот. У Фэллон был такой.
Фэллон. Ее имя будто оскорбляло бога.
– Я просто не понимаю, зачем ты вообще пришел. Ты расстроен из-за помолвки Уилла и Фэллон. Тебе нужно разобраться с этим, либо поговорив с ними, либо с теми, кто может тебе помочь. Я точно не из последних.
Алекс сделал шаг вперед, и мне пришлось отступить, чтобы избежать его прикосновения. Его движения не были особо медленными, и вел он себя не как хищник. Просто… был спокоен. Врезавшись спиной в комод позади себя, я наконец выдохнула с яростью. Алекс просто стоял и ничего не говорил. Не стоит и упоминать, что это раздражало меня.
– Скажи что-нибудь, – прорычала я. Он прищурился.
– Ты знала. – Он имел в виду помолвку.
– Знала, – призналась я, не сомневаясь ни секунды. – Блэйк сказал, что ты слетишь с катушек, если тебе станет известно. А моя работа заключается в том, чтобы ты оставался трезвым. Ты моя работа, Алекс, – я скорее напоминала себе, чем ему.
Он подумал над моими словами, перебирая мои льдисто-голубые локоны. С его лица исчезли все следы грусти. Их заменило тихое горячее желание. Желание, засевшее внутри и заканчивающееся в нижней части живота. Желание, которое добирается до самых пальцев ног, постепенно целуя каждый нерв.
– Прозвучало холодно, – сказал он. Его пальцы скользнули вниз по моему плечу, теплые и грубоватые, нежно стянув лямку платья. – Особенно для кого-то такого теплого. Ты меня правда ненавидишь, да?
