– Больше никаких «костюмчиков», – повторила я.
Мы бродили по серым улицам Кэмден-таун мимо пабов, воняющих выдохшимся теплым пивом и сигаретами. До нас периодически доносился запах жареной еды, и он был бы еще хуже, если бы не свежесть воздуха после дождя. Мы направились к Кембриджскому Замку – маленькому пабу, над которым находились два этажа квартир.
– Я сказал, что буду жить здесь, если когда-нибудь добьюсь успеха, – Алекс указал на апартаменты над красной вывеской паба.
– Почему ты тут не живешь?
Он бросил на меня взгляд, который я не смогла понять. Смесь разочарования и раздражения.
– Я идиот, который забыл, что важно. Мне бы стоило здесь обосноваться, да?
Дом выглядел маленьким, старым и затхлым. Но это часть его мечты, а если жизнь предоставляет тебе возможность воплотить ее, ты просто обязан это сделать.
– Сто процентов, – кивнула я.
Алекс взял меня за руку и указал подбородком на облупленную деревянную дверь.
– Выпьем?
– Но только девственно-чистые напитки, – предупредила я.
– С девственностью я позже разберусь.
Мы выпили клюквенный сок и съели чипсы, то есть крипсы, как их называют англичане. В помещении были только мы и бармен, который оказался новичком. И хотя он не мог вспомнить золотые годы Алекса, когда он давал здесь концерты, парень все равно попросил автограф и пять селфи.
Потом мы поехали на подземке к Лондонскому мосту и посетили Подземелье Лондона. Было страшно, и я несколько раз подпрыгивала и хваталась за кожаный рукав Алекса. Мы бродили вместе с группой туристов из Восточной Европы, которые совсем не говорили по-английски. Нам это было только на руку.
Хотя они тоже просили автографы и фото на память.
Мы решили вернуться в отель в шесть часов. Сели в черное такси и смотрели, как в окнах мелькают улицы города. Лондон был прекрасным и жестоким, прямо как Алекс. Слишком загруженным. Слишком активным. Слишком задумчивым. Слишком темным. Но я не могла не упиваться им, как и Алексом. Словно я наконец нашла то, чего мне не хватало, хотя я об этом и не подозревала.
Алекс впервые с тех пор, как мы покинули номер отеля, снял свою вязаную шапочку. Его волнистые непослушные локоны легли на одну сторону. Это выглядело так мило, что мне пришлось отвернуться, чтобы обезопасить свое сердце. Я посмотрела в окно.
– Мне нравится твой Лондон, – вырвалось у меня. – Мне нравится, что люди проходят мимо и избегают зрительного контакта. Им все равно. Мне нравится, что все такие разные. Мне нравится, что город богатый, но мрачный. Бедный, но красивый, в классическом понимании слова. Он вдохновляет меня.
– Я ненавижу твой Лос-Анджелес, – ответил он. – Он тебе совсем не подходит. Мне не нравится, что он такой плоский, разобщенный и поверхностный. Не люблю приятную погоду и людей с большими зубами. Ты заслуживаешь лучшего, Стардаст. Ты заслуживаешь вдохновения. Всегда.
– Возможно. – Я не чувствовала себя несчастной. Но и счастливой не была. Я просто не знала, нужно ли винить Лос-Анджелес или общий хаос под названием «Моя жизнь». – Возможно, когда все закончится, я буду путешествовать с планеты на планету, из города в город и найду то, что ищу.
– Однако тебе стоит знать, – голос Алекса показался грустным и далеким, словно он уже уплывал от меня, – Крэйг – твоя роза. Он заставит тебя остаться на одном месте и никогда не отпустит. У меня были такие розы дома. Тебе не нужно терпеть отвратительное поведение Крэйга, чтобы быть рядом с Зигги и Наташей. Тебе нужно убедить его исправиться, иначе он никогда этого не сделает.
Я повернулась и нежно коснулась его щеки.
– Ты счастлив, Алекс?
– Я человек искусства. Мне по работе не положено быть счастливым. Я должен испытывать разные эмоции, страдать и вызывать те же чувства в других людях.
Мне хотелось уверить его, что он ошибается. Алекс мог создавать великие вещи, опираясь на что-то хорошее. Но я не знала, правда ли это, и не хотела давать пустых обещаний, как поступал со мной мой брат.
Я ничего не сказала, даже когда Алекс взял меня за руку, наши пальцы переплелись.
Мое сердце билось так громко, что его можно было услышать даже среди шума лондонского движения.
И говорило оно все то, что сама я не могла произнести.
Глава двадцать третья
Инди
Самым важным танцем в вашей жизни станет тот, для которого не нужна будет музыка.
Алекс Уинслоу, «Бульвар Разбитых Сердец»
Той ночью он был верен своему слову. Каждое движение было импульсом, инстинктом и принуждением. Нам не нужно было репетировать этот танец. Он был так же необходим нам, как и воздух. Теперь все по-настоящему.
Мы тихо пробрались в наш номер. Под его натиском я отошла назад к кровати. Во мне росло напряжение, и я знала, что Алекс – единственный, кто поможет ему превратиться в оргазм. Я ощущала его тяжелое дыхание, пока он снимал куртку и расстегивал мое платье. Алекс остановился и прижал дразнящий палец к ложбинке между моими ягодицами, а потом притянул меня к себе, и мой живот коснулся его возбужденного члена. Его кожа горела от животного желания, а я касалась каждого миллиметра его тела, желая убедиться, что он настоящий. Алекс казался таким живым под моими пальцами. Таким ужасно человечным, несмотря на статус бога. Давление между моими ногами стало агонией еще до того, как трусики упали на пол. Не помню, как мы разделись. Я лишь знала, что чувствовала за секунду до того, как он уложил меня в кровать.
Неизбежность.
Я ощущала неизбежность.
Словно уже не было пути назад. Не говоря ни слова, не взяв презерватив, Алекс навис надо мной. Его член упирался в мой живот. Он прижал горячие губы к моей шее и стал целовать ее. Я чувствовала, что на его губах играет тайная улыбка. Уставившись в потолок, я ощущала только свой пульс. Казалось, мое сердце работало на износ, отчаянно качая кровь по всему телу, пытаясь в тот миг сделать меня такой же живой, как и Алекс. Он расположился между моих бедер, и его язык ласкал мою шею, сводя меня с ума. Я царапала его спину, хотя он еще даже не вошел в меня. Впрочем, в какой-то степени он уже был внутри.
– Презерватив, – едва слышно произнесла я. Мне пришлось повторить, чтобы убедиться, что Алекс услышал меня. – Нам нужен презерватив.
Он откинулся назад и посмотрел на меня, весь покрасневший. Его грудь вздымалась и опускалась, и мне хотелось верить, что он не испытывал подобное со всеми своими девицами на одну ночь. Алекс просто не мог так же реагировать на всех девушек, лежащих на его простынях. Словно я была той маленькой планетой, на которой он хотел жить.
Всегда.
– Я не буду кончать в тебя.
– Алекс, какого черта?
