– Дай трубку Крэйгу, – оборвала я ее. Может, всему виной насмешки семьи Алекса, но я буквально жаждала конфликта. Многие годы мне было жаль Крэйга, и я прощала его. Из-за его потерянных возможностей и разбитой мечты. Отныне – нет. Мне было жаль его любящую жену, его красивого здорового ребенка и сестру. Себя.
– Инди…
– Дай. Ему. Трубку. – Я четко произнесла каждое слово, как делал Алекс, когда хотел, чтобы люди почувствовали себя идиотами. Он часто так поступал.
Несколько секунд спустя с другой стороны трубки послышалось тяжелое дыхание человека, с высоким уровнем адреналина и алкоголя в крови. Я сделала судорожный вздох, чтобы успокоить пульс.
– Крэйг Беллами, ты придурок, – сказала я. Когда ответа не последовало, я продолжила: – У тебя было столько возможностей во время моего короткого, но полного стресса путешествия по миру, а ты упустил их все. Хорошо. Ты мне ничего не должен. Правда, ничего. Но как насчет твоей жены? Ты должен ей весь мир. Она не подписывалась на это, выходя за тебя замуж. А твой сын? Он заслуживает большего. Он заслуживает любящего отца, который будет рядом, будет заботиться о нем, учить и водить куда-то, читать книги. Он заслуживает того, что было у тебя. А ты ему этого не даешь. Я так зла на тебя! – Когда последние слова сорвались с губ, я поняла две вещи. Во-первых, я рыдала, а это что-то новенькое. Обычно я не плакала. Обычно я сдерживалась, пока, наконец, не взрывалась. И второе – я заметила, что не одна здесь. На углу улицы стоял мужчина в черном пальто и черной кепке. Прятался. Он говорил по телефону и что-то держал в руке. Я сердито посмотрела на него, чтобы он понял: я вижу, как он наблюдает за мной.
– С каких пор ты командуешь, Инди? Тусовки со звездами ударили тебе в голову. Не думай, что я не видел, как он выставляет тебя как какой-то утешительный приз после потери его настоящей невесты. Ты погрязла в иллюзиях, если думаешь…
Я не стала слушать остальные разглагольствования Крэйга. Я кинула телефон в сумочку и, сделав несколько шагов вперед, облокотилась на сломанные ворота семьи Уинслоу. Я заметила, что поблизости появилось еще три человека в той же одежде. Их становилось все больше с каждой минутой. Все больше и больше людей собиралось рядом с парком и церковью на другой стороне улицы.
Журналисты.
Мой живот завязался узлами, и желание рвануть на улицу и высказать им все нахлынуло на меня с такой силой, что я чуть не упала. Так я и сделаю. К черту. Потому что прямо сейчас Алексу только этого не хватало. И в то же время я знала, что конфронтация с ними – худший кошмар пиара. Если бы я дала им отпор, они просто записали все и загрузили бы на все СМИ-платформы. И в результате в хаотичном мире Алекса Уинслоу появится еще больше проблем. Я сжала кулаки, сделала глубокий вдох, развернулась и вошла в дом. Семья Алекса все еще сидела на кухне. Его родители громко ругались, в то время как Карли орала на детей. Я поднялась по лестнице и очутилась в узком коридоре с грязным ковром и желтыми обоями. Комната Алекса манила меня. Дверь была чуть приоткрыта. Я облокотилась о дверную раму, глядя на Алекса, сидящего на краю своей детской кровати.
Его комната была маленькой, квадратной и чистой. Одна-единственная кровать – слишком короткая и узкая для его необычайно широких плеч, была придвинута к одной из стен. Плакат Моррисси висел над подушкой, а плакат The Cure рядом с его старым школьным компьютером, дешевым рабочим столом и подставкой для гитары. Наверное, раньше там хранилась Таня. Без его самой любимой вещи она казалась голой и пустой. Алекс потер затылок и взглянул на меня.
– Довольна?
Мое сердце сжалось от боли, особенно когда с моих губ сорвались следующие слова:
– Не выглядывай в окно.
Он подошел к маленькому окну, игнорируя мою просьбу, и посмотрел на район мертвыми глазами.
– Вот дьявол.
Я бы не смогла описать ситуацию лучше.
– Не понимаю, как они узнали.
Он повернулся ко мне.
– Я знаю. Мои родители получат жирный чек за эту выходку.
Все, что произошло после этого, случилось так быстро и молниеносно, что я едва успела перевести дыхание. Алекс сбежал по ступенькам, перепрыгивая через две, а я последовала за ним, умоляя остановиться, подумать и не реагировать так бурно. Что было нечестно, поскольку меня никогда не предавали члены семьи, даже если иногда Крэйг вел себя невыносимо.
– Ты ублюдок, – взревел Алекс, врываясь в маленькую тесную кухню и прижимая отца к стене, крепко хватая его рукой за горло. Дети закричали и, не особо раздумывая, я схватила их за руки и вывела из кухни.
– Вот. Поиграйте, – я вывалила все содержимое сумочки на кофейный столик. Деньги, мобильник, какую-то еду – все, разложила перед ними и смотрела, как они вытаскивают из кошелька пяти- и десятифунтовые купюры, крича во всю глотку. Я поспешила обратно на кухню. Алекс стоял над своим отцом и рычал на него, всерьез собираясь убить.
– Ты кусок дерьма! Ты продал меня! В который раз!
– Это все твоя мать, сынок. Она хочет новые сиськи на Рождество. Типа как у Фэллон. Проблемы мамочек, да? – Его отец засмеялся, словно все это шутка.
Луиза пыталась оттащить их друг от друга, не прилагая особых усилий. Опасалась за свои розовые ноготочки.
– Успокойтесь сейчас же. Просто дай им то, что нужно, и они уйдут, Алекс. Несколько поцелуев с твоей мисс на камеру. Прямо как в «Ноттинг-Хилл»
[31].
– С чего ты взяла, что моя жизнь – долбаный ромком? Кто, черт возьми, позволил тебе забрать меня домой, когда ты родила мою жалкую задницу? Проклятье! – Алекс отпустил отца и провел широкими ладонями по волосам.
– Не смей так говорить со своей матерью, – сказал Джим.
– Ты используешь слова и похуже, – ответил Алекс.
– Ну, я ее муж. Мне позволено.
Алекс остановился и уставился на него, будто тот был виноват в появлении лихорадки Эбола. Потом он презрительно улыбнулся.
– Ты свинья.
– И ты такой же. Разница только в том, что ты свинья с деньгами, поэтому можешь получить шлюшку получше.
Кулак Алекса тут же врезался в нос Джима, и я подскочила ближе, чтобы оттащить его. Я схватила Алекса за руку, когда он замахнулся для следующего удара, и, должно быть, он хорошенько замахнулся, потому что его локоть попал мне прямо в глаз. Из-за острой боли я отшатнулась и свалилась прямо на зад, врезавшись спиной в стену. Руки сразу подлетели к левому глазу, и я поморщилась. Черт, было больно. Я чувствовала, как по лицу струятся слезы, но не из-за эмоций, а от боли. Все вокруг расплывалось, но я все равно заметила, как Алекс присел на корточки рядом со мной, положив руку на плечо.
– Дерьмо. Вот черт. Ты в порядке?
