Пока не вернусь в Лос-Анджелес.
Только сейчас.
Мои причины эгоистичны.
Это убивало меня изнутри – понимание того, что человек, который мог придумать такие вдохновляющие слова любви, был также способен сказать нечто такое глупое, необдуманное и неуверенное. И больше остального меня добило то, что я готова была все это принять. Может, не сегодня, но завтра, или на следующий день, как только сердцебиение замедлится и подключится логика. Он не изменил мне. Вообще-то, он оттолкнул ее и сказал «нет».
Я ощущала Алекса своей кожей, хотя он и не был так глуп, чтобы касаться меня. Он ждал, когда я заговорю, но тут открылась дверь.
За его спиной появилась Фэллон.
Она казалась испуганной.
Сломленной.
И… опасной.
Как смертельное заболевание, подползшее к вашему порогу, не постучав в дверь и не попросив разрешения открыть рот, чтобы оно могло отравить вас. К тому же казалось, что Фэллон находилась под кайфом. Ее зрачки расширились и стали большими, как блюдца, кожа липкой и серой. Она кинулась к Алексу, дрожащими пальцами пытаясь оттащить его от стены. Ее лоб покрывала испарина, а дрожь, сотрясающая тело, казалась такой же безумной, как и ее глаза. Я так испугалась, что на мгновение позабыла ненависть к ней и подумывала, не вызвать ли «Скорую».
– Ты не должен был найти ее, – прорычала Фэллон. По ее лицу бежали слезы, но она не плакала. Наверное, она даже не осознавала этого. Ее не отражающее никаких эмоций лицо выглядело болезненно. – Каково, как ты думаешь, читать о тебе в газетах, Алекс? Новая любовь. Новый альбом. Новые песни. Мне тоже больно. Не играй им на руку. Дело в нас, малыш. Во мне и в тебе. Мне не нужна реабилитация, а тебе не нужна она. Нам нужны только мы, мы нуждаемся друг в друге.
Кто, черт побери?
– Фэллон? – выплюнул Алекс, скорее раздраженно, чем эмоционально, словно она была досаждающим ребенком, которого он пытался приструнить. – Я занят. Где же твой жеребец Бушелл?
– Не знаю! – она всплеснула руками. – Наверное, занимается какой-то благотворительностью или чем-то таким же скучным. Боже, он такой зануда. Как вы вообще подружились? У вас нет ничего общего. Мне нужно поговорить с тобой.
– Единственное, что тебе нужно – так это реабилитационный центр. Возвращайся к своему парню. Жениху. Или кто он там.
– Не поступай так, Алекс. Не подыгрывай им. Так они выиграют. Это не мы. Мы сами себя создаем. Мы всегда так делали.
Я понятия не имела, о чем она, и один взгляд, брошенный на Алекса, показал, что он тоже ничего не понимает. Он прижался спиной к стене рядом со мной, повернулся и, сузив глаза, посмотрел на нее.
– Ты помолвлена с другим.
– Они заставили меня. Дженна заплатила мне, а мне позарез нужны были деньги. Уилл предоставит мне доступ к ним, только если я соглашусь на реабилитационный центр.
– О чем ты, черт возьми? – прорычал Алекс.
– Они хотели, чтобы ты сошелся с этой девчонкой! Таков был их план! Они хотели, чтобы с ее помощью ты забыл меня! Забыл о наркотиках, – она топнула ногой, развернулась и указала на меня. – О боже, как ты не видишь? Тебе не нужен компаньон по трезвости. У тебя есть Блэйк, который ходит за тобой повсюду, и Лукас, который убьет за тебя! – выплевывала она, с каждой секундой становясь все более дерганой.
Я поразмыслила над ее словами. Фэллон казалась безумной, но сказанное могло быть правдой, и это меня беспокоило. Действительно ли Дженна наняла меня, чтобы заставить Алекса позабыть Фэллон? Звучало ужасно натянуто, но мне доводилось слышать и более странные идеи.
– Чушь собачья! – заорал Алекс ей в лицо. Он тоже терял контроль. – Откуда тебе, черт возьми, об этом известно? Никто из моей команды с тобой не разговаривает. Никто! – Алекс сделал шаг к ней. Он так злился, что я боялась, как бы он не толкнул ее.
Я оттащила его за руку к себе, и от этого простого прикосновения его лицо слегка смягчилось. И все равно таким устрашающим я еще никогда его не видела.
– Я знаю об этом, потому что в деле замешан Уилл, – она громко всхлипнула. – Уилл любит меня. Знаю, что любит. Но я не люблю его. Я люблю тебя. Они не позволяли мне говорить с тобой, – она шмыгнула носом. – Сказали… – теперь она плакала по-настоящему, и мне хотелось плакать вместе с ней, потому что все стало так сложно. – Они сказали, что я погубила тебя. И что эта девушка милая и вся такая правильная, и тебе станет лучше с ней.
– Ложь, – он покачал головой. – Нет, нет, нет.
– Уилл хотел для тебя лучшего. И для меня. Блэйк, Лукас и Элфи тоже при делах. Как ты думаешь, почему Лукас так усердно ухлестывал за этой девчонкой? Она что, правда стоит внимания аж двух рок-звезд? Без обид, – ее взгляд скользнул по моему телу, оскорбляя вполне намеренно.
Я шагнула к ней, собираясь дать словесный отпор, но теперь уже Алекс оттащил меня назад. Голова кружилась от всех откровений, пусть я и не была уверена в их достоверности.
– Если ты лжешь… – начал было Алекс, предупреждающе поднимая палец.
– Я не лгу, – Фэллон прервала его, снова топая ногой. Такое поведение больше подходило бы младенцу. – Зачем мне, черт возьми, врать? Ты знаешь этих людей. Уилл хотел спасти меня и любить, и все в таком духе. Потом он стал испытывать вину, поэтому связался с твоими друзьями и агентом, которые готовы на что угодно, лишь бы ты оставался трезвым и продуктивным. Но ты не счастлив, Алекс, разве я не права? Как ты можешь быть счастлив без меня? Я думала о тебе каждый день.
– Это бред, – Алекс покачал головой. – Уилл не какой-то там мученик, а Вэйтроуз не святой, и в любом случае никто из них не станет тебя слушать. Пошли, Инди, – Алекс потянул меня за руку, и я тут же ощутила облегчение, потому что моим самым большим желанием сейчас было покинуть это место. Но тут Фэллон схватила Алекса за руку. Вблизи я увидела безумие в ее глазах. Интересно, как они вообще могли называть свои отношения любовью? Если они все время были под кайфом, у них даже не было возможности узнать друг друга по-настоящему.
– Ты так и не сложил два и два? – она горько рассмеялась, теряя последние крупицы самоконтроля. – Сам ты так ничего и не понял.
– Чего я не понял? – спросил Алекс, устало прижимая пальцы к переносице. Он был сыт ею по горло. Теперь я это видела. Он не был влюблен в свою бывшую. Его просто раздражало, что она оставила его ради другого. – О чем ты говоришь, Фэллон?
– О том несчастном случае, – сказала она. – Том дне, когда ты помог мне. – Она склонила голову набок. Моя кожа покрылась мурашками от того, что я увидела в ее глазах. – Ведь это были ее родители.
Следующие несколько секунд прошли как в замедленной съемке.
Я взглянула на Алекса.
Он опустил взгляд на меня.
Его лицо побелело. Это последнее, что я помню. Оно стало пепельно-серым от осознания и сожаления. Я не почувствовала падения. Скорее я его увидела, когда звуки вокруг меня стали приглушенными, а силуэты превратились в чернильные пятна. Секунду спустя я уже смотрела на ботинки Алекса и на платье Фэллон. Глаза закрывались, несмотря на мои попытки оставаться в сознании. Больше всего на свете мне хотелось услышать, о чем они говорят. Они орали сквозь поволоку беспамятства. Я напрягала слух.
