– Да, гей, насколько это возможно. И, пожалуйста, не нужно шуточек Элфи, – Лукас теребил молнию кожаной куртки. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.
Казалось странным говорить о нем, когда мой собственный мир лежал в руинах. Но я больше не мог оставаться дерьмовым другом, и это признание стало началом. К тому же он был похож на ребенка, который захандрил. Грустный, раздраженный, побежденный. Я уселся на диван рядом с ним и толкнул плечом.
– Мне жаль, – я даже не знал, за что извинялся. За то, что не гей? За то, что на его глазах щеголял в шато с половиной женщин Голливуда? Заставлял играть роль феи-крестной больше десяти лет? Нечаянно сделал его чертовым барабанщиком?
– Не надо. Мне почти тридцать, и я все еще скрываюсь. Я врал тебе многие годы. Наверное, мы квиты. – Лукас вытер нос тыльной стороной ладони, не поднимая глаз.
Я не думал, что это возможно после ухода Инди, но мое сердце треснуло еще сильнее. Оно разбилось из-за Лукаса. Я резко притянул его в объятия.
– Эй, – сказал я, глядя на стену перед нами. Все было дерьмово, но мне нужно было убедить Лукаса в обратном, потому что Инди была права. Мне нужно было найти душу и показать ее окружающим меня людям. – Посмотри на меня.
Он снова всхлипнул и поднял взгляд.
– Когда ты понял, что тебе нравятся члены?
– Когда нам было по двенадцать. Может, тринадцать. Не знаю. Я лишь помню, что желал твое сердце до того, как захотел член. Это был январский вечер. Я заметил, как ты ходил по дороге, закинув Таню за спину, и кричал в закрытые окна: «Кто знает, как настроить гитару?» Тогда я подумал… этот сукин сын однажды заполнит всю комнату статуэтками «Грэмми». Ты был похож на неудачника, но так любил то, чем занимался, что я не мог этим не восхищаться. Твой голос только сломался. Появилась дюжина или около того прыщей. Помнишь? – он засмеялся. – Боже, ты был смешон.
– Я все еще смешон, – я ухмыльнулся. Я помнил тот день. Друг папы Дункан наконец согласился настроить Таню и научить меня играть первые аккорды песни «Smoke on the Water». – Просто я не знаю, забавно ли все еще быть смешным теперь.
– Ты точно все еще смешной, – сказал Лукас, хлопая меня по груди. Раньше он этого не делал. Может, всегда хотел, но не знал, как я отреагирую. Эта мысль вгоняла меня в депрессию.
– Пожалуйста, не возвращайся к старому, Алекс, – Лукас снова говорил серьезно. Но было поздно. Пусть я и не накурился этим вечером, я точно знал, что сделаю это. И что буду жалеть. Знал, что это поможет хотя бы частично заглушить боль после произошедшего со Стардаст.
– У меня есть вопрос, – я сменил тему, вытащил сигарету зубами из пачки на кофейном столике и зажег ее. Я все еще обнимал Лукаса за плечи словно младшего брата. – Если бы мы были вместе, я был бы сверху или снизу?
Лукас громко рассмеялся сквозь слезы.
– Я всегда сверху.
– Чушь, – ответил я.
– Видишь? – сказал он. – Ты все еще смешной. – Он прижал указательный палец к моему носу, улыбаясь с несчастным видом.
Я все еще думал об Инди во время всего этого разговора.
Гадал, что подумала бы она, узнав правду о Лукасе.
Глава двадцать девятая
Алекс
Алекс,
Помнишь, как мы впервые переехали в Лос-Анджелес и пообещали себе никогда не меняться? Что останемся теми же парнями из того же дерьмового городка, объединенными ненавистью к футбольному клубу «Манчестер» (пошли они, чувак, пошли они). Ну, наверное, нужно сказать, что мы нарушили это обещание.
Должен признаться – даже когда мы перестали быть друзьями и стали соперниками, ты всегда был впереди. Ты получил лучшую девушку, лучший альбом и более престижный «Грэмми». Ты попал на обложки Rolling Stones и NME
[33], в то время как я попал в дерьмовый Billboard. Твоя музыка все еще нравилась хипстерам, даже когда стала мейнстримной, в то время как меня пригласили в Country Music Awards.
И у тебя есть друзья. Все они. Твои.
Я хочу, чтобы ты знал, откуда возникла идея с Индиго Беллами и тем более хочу, чтобы ты понял – я тебе не враг. Никогда им не был. И не буду.
Наверное, я должен объяснить все тебе. Ты думаешь, что я украл у тебя Фэллон, хотя в реальности я лишь хотел спасти вас обоих. Люблю ли я ее? Да. Смогу ли я получить ее всю, как ты, когда добиваешься всего?
Нет.
В ту ночь, когда Фэллон попала в аварию, она возвращалась с моей вечеринки в Калабасасе. Тебе было плохо, и ты остался дома. Она накурилась и собиралась сесть за руль.
Я знал об этом.
И позволил этому произойти.
Я беру всю ответственность на себя.
Там было столько людей, что меня не особо заботило, кто приходил и кто уходил. Но через день после аварии она позвонила мне. Отыскала меня.
Она была в панике и знала, что ты бросишь ее, если она сразу не пойдет в полицию.
С тех пор у нас с Фэллон начались токсичные отношения. Мы сблизились, и я все больше влюблялся в нее, а ее страсть к наркотикам становилась все сильнее.
Мы изменяли тебе, и это всплыло на поверхность. Я не виню тебя за то, что ты выбросил меня из своей жизни. Наверное, нам лучше держаться вдали друг от друга.
Но я всегда знал о родителях Индиго Беллами.
И знал, что однажды это аукнется мне, это правда. Я знал. Я частично несу за это ответственность. Я чудовищный и гадкий человек.
Когда все узнали о Фэллон, Элфи, Лукас и Блэйк заявили, что больше не станут со мной разговаривать. Но они все-таки поговорили со мной. Где-то в то время, когда ты избавился от своей восьмой няньки, я позвонил Дженне Холден. Она организовала встречу с Элфи, Блэйком и Лукасом. Мы все согласились, что ты снова катишься вниз по наклонной. Я был тем тупым идиотом, который следил за Индиго и Крэйгом, испытывая вину и боль за то, что сошло с рук Фэллон. А также из-за их ужасной жизни.
Я сказал, что план идеален, и они согласились.
Я хотел, чтобы ты влюбился и тебе стало лучше.
Я хотел, чтобы ты стал моим соперником по «Грэмми», а не по кошмарам.
Я знал, что твоя жизнь станет лучше, как и жизнь Индиго, а если все пойдет по плану, то и жизнь Крэйга.
Индиго не знала, кто обвел фломастером то объявление о работе, по которому она позвонила. Она думала, что это сделали ее брат или невестка. Хадсон подсунул газету в корзину ее велосипеда, пока она была в магазине.
Я даже не думал, что Фэллон все еще так влюблена в тебя. Так сильно любит тебя. Что за человек признается в преступлении, которое она совершила? Только отчаянная наркоманка, вот кто.
