Малыш был таким крошечным.
Сердце остановилось. Буквально остановилось, а я знаю, что значит «буквально». Было слишком рано, и я провел столько часов в самолете, чтобы не подсчитать. Это… мой ребенок? Чей-то другой? Боже. Черт. Он не может быть чужим. Это мой ребенок. Боже мой. У меня ребенок. У Инди ребенок. И она ничего не сказала. Ни разу не позвонила. Не написала ни одного письма. Ничего.
У нее было полно способов связаться со мной. Я убедился, что у нее есть доступ ко всей моей команде. Блэйк каждую неделю проверял, все ли в порядке. Дженна приняла бы любое адресованное мне сообщение от нее с распахнутыми объятиями. Особенно теперь, когда она была мамой и стала похожа на теплое радушное человеческое существо. Уж не говоря о том, что у Инди были мой номер, моя электронная почта и мой секретный «Фейсбук»-аккаунт, который я дал только десяти людям во всем мире. Меня охватил гнев.
Теперь оцепенение прошло.
Я как дурак ходил взад-вперед по тротуару рядом с забитой машинами дорогой. Она все еще не заметила меня, но вскоре заметит. И что мне тогда сказать? Спасибо, что рассказала мне о ребенке? И все же у нее были причины злиться на меня…
Черт. Черт.
Мы разберемся, решил я. Справимся с ребенком. Он был таким маленьким, мальчик это или девочка. Он не вспомнит, что меня не было в его жизни первые несколько месяцев. Все нормально. Мы могли начать с того, на чем закончили. Разве это не причина для Инди дать мне еще один шанс? Я был трезв, богаче бога и по уши влюблен в нее. К тому же я стану менять подгузники и все такое, от которого парни шарахаются. Черт, мне не нравилась идея использовать ребенка в качестве рычага против Инди. Я снова думал как манипулятор-наркоман Алекс, а я хотел оставить этого урода там, в реабилитационном центре.
Я ступил в парк одновременно с кем-то другим. Но тот человек был быстрее, и его шаги не замедляли шок и ужас от увиденного.
Мужчина пронесся мимо меня.
Подошел к ней.
Обнял ее за плечи.
Поцеловал в щеку…
Наука доказала, что нельзя умереть от разбитого сердца. Я понял это в тот момент. Потому что, если бы это было правдой, я бы уже умер. С концами. Совсем. Вот как больно было видеть их вместе. Я наблюдал за ними. Инди улыбнулась мужчине, когда он сел рядом.
Она такая красивая.
А он… нет.
Обычные каштановые волосы. Обычная одежда. Обычный рост. Обычный вес. Просто обычный. О чем он, черт возьми, думал? Что придет в ее жизнь со своей нормальностью и соберет кусочки, мои кусочки, и станет изображать папочку этого ребенка. Моего ребенка. Я хотел подойти и выбить из него все дерьмо. Мне было наплевать, что у меня уголовное прошлое и в последний раз за меня вносили залог за вождение в нетрезвом виде и намеки, что я не против трахнуть офицера полиции. Мой адвокат предупредил, что Соединенные Штаты Америки достала моя жалкая задница, и когда в следующий раз я попаду в неприятности, меня могут депортировать.
Идиот, нельзя, чтобы тебя депортировали. Теперь нужно думать о ребенке.
Отлично. Я не стану бить его. Но что-нибудь я сделаю.
Жаль, что я не обладаю достоинством терпения. Тогда, может быть, я сначала все обдумал бы. Отошел бы на пару шагов, позвонил Блэйку, Дженне или даже Лукасу и спросил, как реагировать на новости, что твоя бывшая, а Инди была моей бывшей, так сказать, родила ребенка и жила дальше с каким-то никчемным придурком. Может быть, я даже спросил бы их, почему они, несмотря на весь мой прогресс, все еще не доверяли моим суждениям и скрыли от меня существование наследника. Они-то точно знали. Должны были. Блэйк, Хадсон и Лукас все оставались на связи со Звездной Пылью. Я точно это знал.
Но во мне горели тысячи огней, огней, которые сожгли бы меня заживо, если бы я не подошел к парочке. Так я и поступил.
Я подбежал к ним, испытывая гнев и облегчение одновременно.
Инди резко подняла голову, когда я оказался примерно в трех футах от нее. Она отвела взгляд от ребенка, которого баюкала и кормила, и уставилась прямо на меня.
Я остановился, не в силах больше сделать ни шага. Ее глаза парализовали меня, но именно выражение ее лица сломило меня. Казалось, что ей было… жаль. Словно она скучала по мне. Словно ей тоже было что сказать. Но она не шевельнулась, поэтому мы просто смотрели друг на друга как в старом фильме, застывшем на определенной сцене. Ублюдок рядом с ней уставился на меня. Все его спокойное лицо светилось от счастья.
– Что происходит? Инди, ты знаешь этого парня?
Этого парня?
Этого парня?!
Этому придурку лучше не касаться моего ребенка, или мне придется убить его, пусть даже меня депортируют. К тому же что он имел в виду, говоря «этот парень»? Она не сказала ему, что отец ее ребенка – Алекс Уинслоу? Я не был просто каким-то уродом с улицы. Даже если он не знал, кто я такой, что вряд ли, но у некоторых людей плохой музыкальный вкус, ей все равно стоило упомянуть, что я типа известный музыкант.
– Ага, я… – медленно произнесла она, все еще прижимая ребенка к груди.
– Не надо, – я сделал шаг вперед, пытаясь оправиться от потрясения. – Не надо преуменьшать то, что у нас было. Особенно не сейчас и особенно не после увиденного мной.
– И что именно ты видишь тут? – она удержала мой взгляд. Как она могла такое сказать? Держа на руках плод наших отношений? Я что, превращал женщин моей жизни в холодных сук или просто именно такие и привлекали меня, а Инди хорошо скрывала себя настоящую?
– Нам нужно поговорить, – я медленно выдохнул через нос. Медленно, так чертовски медленно, пытаясь учитывать все советы, которые мне дали в реабилитационном центре. Никто не предупредил меня, что мир, куда меня выпустят, перевернулся вверх тормашками, пока я сидел в кругу и хлопал людям, хваставшимся, что они не пили ополаскиватель для рта вместо наркотиков, когда в город приезжали тещи.
– Возможно, это не очень хорошая идея, – она вздохнула. Боже, какого черта? Она даже не хотела поговорить об этом?
– Нет, – еще один шаг вперед. – Это ты, Стардаст, послушай меня. За последние несколько месяцев я прошел через ад. Ради тебя. Я не прошу медаль или прощение, хотя это было бы здорово, вообще-то. Я просто умоляю по-доброму и уважительно выслушать меня.
Она отложила бутылочку с детским питанием на скамейку и прижала ребенка к груди. Он был милым. Милым, но на нее не похож. Я все меньше и меньше понимал, что происходит. Во-первых, он скорее был похож на годовалого, чем на новорожденного. Во-вторых, я не эксперт по генам, но на голове этого малыша были черные волосы, а у нас с Инди каштановые волосы разных оттенков. У меня скорее рыжевато-каштановые, а ее натуральный цвет – медовый блонд. Я знал об этом, потому что иногда она забывала сбрить волосы со своего ло… в общем, не важно, откуда я это знал. Просто знал.
– Сейчас неподходящее время.
