Он взял у меня карточку и прижал ее к черному кругу на двери. Я недоверчиво смотрела на него, пока не услышала, как щелкнул открывающийся замок. Я начала саркастично благодарить его, но он уже был поглощен видом моего утягивающего белья.
– У тебя платье порвалось, – услужливо подсказал он.
– У тебя в зубах шпинат.
Конечно, это не спасло меня от его внимания, зато отвлекло его, и я смогла убежать обратно в комнату и закрыть дверь перед его носом. К сожалению, он начал стучать.
– Одну секунду, мне нужно одеться.
Его ленивый протяжный голос раздался из-за двери:
– Зачем начинать сейчас?
Понимая, что никто в номере даже отдаленно не заинтересован в том, чтобы наблюдать за моим переодеванием, я решительно сбросила свое платье и утягивающее белье на диван, а затем быстро натянула на себя нижнее белье и джинсы, которые лежали в моей сумке. Натягивая футболку, я подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее, чтобы он не увидел Ами, свернувшуюся клубочком в своем кружевном свадебном белье.
– Чего ты хочешь?
Он нахмурился:
– Мне нужно срочно поговорить с Ами.
– Серьезно?
– Серьезно.
– Ну, тогда ты будешь говорить со мной, потому что моя сестра почти без сознания.
– Тогда почему ты уходишь от нее?
– К твоему сведению, я собиралась спуститься вниз, чтобы поискать Гаторейда, – ответила я. – А почему ты не с Дэйном?
– Потому что он уже два часа не выходит из туалета. Вот мерзость!
– Чего ты хочешь?
– Мне нужна информация по медовому месяцу. Дэйн сказал мне позвонить и узнать, не смогут ли они его перенести.
– Они не могут, – ответила я. – Я уже звонила.
– Окей, – не стал он возражать и медленно выдохнул, картинно проводя рукой по густым и темным волосам без какой-либо на то причины. – На этот случай я уже сказал ему, что согласен поехать.
Я чуть не задохнулась от смеха:
– Ого, это так великодушно с твоей стороны.
– Что? Нет, это он предложил мне заменить его.
Я выпрямилась во весь рост:
– К сожалению, ты не назначенный ею гость. Вот Дэйн это да.
– Ей в конторе достаточно назвать только его фамилию. Кстати, она такая же, как и у меня.
«Проклятье!»
– Хорошо… Ами предложила мне то же самое.
Конечно, я не собиралась никуда ехать, но будь я проклята, если Итан получит такой подарок.
Он рассеянно моргнул, а затем снова повернулся ко мне. Я видела, как Итан Томас моргал роскошными ресницами и коварно улыбался, чтобы уговорить Тиа Марию принести ему свежеприготовленные тамалес
[10]. Я знаю, что он может очаровать, когда захочет. Очевидно, он не хотел использовать свое очарование прямо сейчас, потому что его тон звучал напористо ровно:
– Олив, у меня есть отпуск, и я должен поехать.
Теперь уже праведный огонь поднялся во мне. Почему он думает, что заслуживает этого? Был ли у него список свадебных дел из семидесяти четырех пунктов, написанный от руки на дорогой бумаге? Нет, он всего этого не делал. И если подумать, то его речь была так себе. Бьюсь об заклад, он написал ее второпях в номере для жениха, когда прихлебывал из пластикового кувшина теплый «будвайзер».
– Отлично, – сказала я, – я безработная против своей воли, так что мне отдых нужен, наверное, больше, чем тебе.
Он хмурился:
– В этом нет никакого смысла.
Внезапно он замолчал в озарении:
– Подожди! Тебя уволили из Буккакэ?
Я могла лишь грустно посмотреть на него:
– Из компании Бутаке, извращенец! Конечно, это тебя не касается, но, да, меня уволили два месяца назад. Я почему-то была уверена, что эта новость вызовет у тебя безудержный трепет.
– Немного есть, – признался Итан.
– Да ты Волдеморт!
Итан пожал плечами, а затем поднял руку, почесывая челюсть.
– Я думаю, мы могли бы поехать вдвоем.
Я картинно сузила глаза и тут же спохватилась, что это могло выглядеть, словно я мысленно рисую себе все преимущества его предложения. Ведь это звучало так, словно он предложил…
– Но ты же в курсе, что у них медовый месяц? – недоверчиво спросила я.
Он кивнул.
– Вместе?
Он снова кивнул.
– Ты не под кайфом?
– Сейчас нет.
– Итан, мы едва смогли усидеть рядом друг с другом во время часовой трапезы.
– Насколько я понял, – ответил Итан, – они выиграли номер люкс. Он будет огромным.
– Нам даже не придется видеться по-настоящему, – продолжил он. – Этот отпуск будет очень насыщенным: канатная дорога, подводное плавание, походы, серфинг. Давай! Мы можем вращаться вокруг друг друга в течение десяти дней и не совершить тяжких преступлений, обещаю.
Из свадебного номера Ами раздался низкий хриплый стон: «Соглашайся, Олив».
Я повернулась к сестре:
– Но… это же Итан.
– Черт, – неразборчиво пробормотал Диего, – да я бы поехал, если бы можно было взять с собой этот тазик.
Боковым зрением я увидела, как Ами подняла бледную руку и вяло махнула.
– Итан не так уж плох, – прозвучало вслед.
«Но разве это не так?» Я оглядела Итана, оценивая его. Слишком высокий, слишком стройный, слишком красивый в классическом плане. Никогда не бывает дружелюбным, веселым. Едва ли он вызывал у меня доверие. Когда он изображает невинную улыбку, она невинна лишь внешне. Да, блеск зубов, ямочки на щеках, но в глазах у него все непроницаемо-черное.
Потом я подумала об острове Мауи. Этот грохочущий прибой, ананасы, коктейли и солнце. О, солнышко! Выглядывая в окно, я обычно вижу только темное небо и чувствую холод, холод за окном. Я вижу лишь изъезженный машинами грязно-желтый снег, покрывающий улицы. Я знаю, что в такие холодные дни мои мокрые волосы смерзаются, если я до конца не высушиваю их перед выходом из квартиры. Я знаю, что к тому времени, когда наступит апрель, а он все еще будет довольно холодным, я уже смирюсь с неизбежным, сгорблюсь и стану похожа на одного из скексисов
[11].
– Ты едешь или нет? – прервал мой стремительный спуск прямо в рай Итан. – Лично я еду на Мауи.
