Старый Весли не страдал избытком воображения и не имел наклонностей бунтаря. Он был трудолюбив, и его Трудолюбие – закупка красной фланели отрезами немыслимой длины, по сто тридцать два ярда, караваны вьючных лошадей через горы в Шотландию, вся его честная умеренная прибыль – породило Богатство или то, что считали Богатством люди его круга. Добродетель, однако, была главной заботой его жизни; наблюдая его смерть, я понял, что он подлинно добродетелен и тверд в вере, пусть и несколько узок в своих воззрениях.
А что же Богатство? Было ясно, что продолжать бизнес должен Сэмюэл, старший сын и правая рука отца. Но Весли оставил сыновьям деньги – в кожаном мешке под половицами гостиной, – и когда их пересчитали и оплатили немногие долги покойного, каждому сыну досталось по семьсот с небольшим фунтов.
Томас забирает свою долю и мешок и прячет там же, где лежат его сбережения от замкового жалованья и чаевых.
(10)
Теперь семейное дело принадлежит Сэмюэлу. На него работают ткачи, ведь ныне он слишком важная персона, чтобы самому скучать за станком. Старшему сыну достаются не одни только пряники: еще он вынужден содержать мачеху, поскольку у нее нет ничего, кроме одежды и кое-каких предметов мебели, отошедших ей по брачному контракту. Старший сын унаследовал также экономическую ситуацию своего времени, а она внушает тревогу.
Шотландская торговля идет на убыль – деревенские женщины больше не носят столько красных юбок и разлюбили красные плащи, под которыми когда-то укрывались от дождя и снега. Даже остроконечные шляпы, когда-то передававшиеся от матери к дочери, порой на протяжении четырех поколений, выходят из моды. Распространяются новые моды и новые представления о чистоте.
Смирился ли Сэмюэл с упадком торговли? Нет, это не в его характере.
Он добродетелен. Он жертвует десятую часть своего годового дохода на содержание молельни и на бедных. Он заботится о мачехе – она живет в комфорте и без забот. Он молится утром и вечером, но его молитвы не так прочувствованны и пропитаны елеем, как у Старого Весли. Господь даровал Сэмюэлу процветание, и неудивительно, что для такого человека, как Сэмюэл, это доказательство благосклонности Господа. Господь, по сути, его компаньон в делах. Разве есть Господня воля на то, чтобы Сэмюэл цеплялся за торговлю, приходящую в упадок? Бог, как и удача, покровительствует смелым.
Итак, Сэмюэл осматривается и видит, что караваны вьючных лошадей уступают место поездам, дороги для которых сейчас строятся по всему Уэльсу. Сэмюэл не настолько крупный предприниматель, чтобы купить долю в железнодорожной компании. Он мог бы приобрести акции такой компании, если бы не его чисто крестьянское недоверие к акциям. Но, разъезжая по делам торговли, он видит, какие армии трудятся на строительстве железной дороги, и понимает, что эти люди должны питаться, а найти в горах провизию не так уж легко. И он приобретает несколько тележек и договаривается с подрядчиками, нанимающими рабочих на строительство железной дороги, что рабочие будут покупать еду с его тележек и больше ниоткуда. Все, кто пытается вторгнуться на его территорию, получают предостережение. Не проходит и года, как Сэмюэл практически забрасывает шотландский промысел, оставив его глупцам, не понимающим, к чему идет дело. Его бывшие ткачи теперь толкают тележки с едой туда, где трудятся бригады рабочих, и продают им хлеб, сыр, бекон и пиво. Торговля идет бойко, и Сэмюэл уже настолько богат, что его отцу такое и не снилось.
Он оставляет старый дом в Лланвайре мачехе, а сам переезжает в другой, больше и удобней, немного поодаль, в Траллуме; там можно закупать провизию дешевле и развозить ее дальше. Сэмюэл теперь живет у себя над конторой, но его дом больше, чем у отца. Методистская молельня в Траллуме тоже больше, и – Джон Весли посмотрел бы на это с неудовольствием – Сэмюэла знают там как крупного жертвователя.
Можно ли так поступать и при этом оставаться добродетельным человеком в том смысле, в каком это слово понимал его отец? Добродетель родила Богатство, а где есть Богатство, там Трудолюбие принимает иную окраску.
Эта окраска, конечно, продиктована собственной натурой Сэмюэла; я вижу, что он не плотский человек в пошлом смысле этого слова, но, без сомнения, весьма мясист. Он вырос крупным мужчиной – не очень высокий и скорее плотный, чем жирный, но чтобы пошить ему костюм, безусловно, потребуется очень много добротной ткани. Он завел привычку носить цилиндр даже в будни. У него большая, броская цепь для часов, называемая «Альберт», поскольку моду на такие цепи ввел сам принц-консорт; часы у него самые крупные, самые точные и тикают громче других. Он даже носит на атласном шейном платке золотую брошь, хоть его жена и сомневается, не тщеславие ли это. Часы мужчине нужны, без сомнения, но брошь? Однако Сэмюэл не слушает жену, а брошь ему нравится. Она служит фарой его паровоза.
Ибо мне Сэмюэл удивительно напоминает паровоз новомодной железной дороги. Невысокое широкое тело, увенчанное очень высоким, по тогдашней моде, черным цилиндром, и коротенькие шаги коротеньких ног создают впечатление, что он катится на колесиках. Он встал на рельсы, и его уже ничто не остановит.
Сэмюэл, как говорят в тех местах, долгодум. Он склонен к размышлениям и много размышляет о том, как бы заработать прибыль. То, что на его одежду уходит столько ткани, наводит его на новую мысль. Железные дороги уже практически построены, но в новом мире девятнадцатого века люди мало-мальски значащие больше не носят, как когда-то, старую, практически неуничтожимую одежду, без конца латая и чиня ее. Лишь бедняки по-прежнему ходят в костюмах, пестрых, как у арлекина, – столько на них заплат из любой тряпки, что подвернулась под руку. Одежда становится признаком времени, и Сэмюэл решает стать портным.
Более того, он будет портным для своего времени. Не сказать «модным», поскольку это слово отпугнет фермеров и местных торговцев, его будущих покупателей; но он предложит клиентам кое-что получше убогих произведений горе-портного, у которого он перекупил захиревшую лавку. Из рук этого портного выходило нечто похожее на плоды скорняжного искусства Робинзона Крузо. Сэмюэл предложит клиентам новые ткани – твиды с севера и тонкие сукна из Лондона, элегантные камзолы для посещения молельни, изящного кроя диагоналевые брюки с клапаном для фермеров «на подъеме», которые хотят заявить о себе миру. Сэмюэл не собирался обслуживать денди, ибо таковых в городке не было; его будущие клиенты – солидные люди, не джентльмены, но занимают достойное положение в обществе, как он сам. Он носит одежду из безупречного сукна, но провинциального покроя, а окладистая медно-рыжая борода при выбритой верхней губе ясно дает понять, что он – житель Траллума.
Он нанимает в десятники опытного портного из Шрусбери, но при этом думает о будущем и отправляет младшего сына, Дэвида, в Лондон – учиться на закройщика. В каком-то смысле кройка одежды – искусство, требующее таланта, но многому можно и научиться, и кто знает – вдруг да у Дэвида проявится нужный талант.
Сэмюэл решает, что вся его семья отлично устроена. Уолтер блестяще учится в хорошей школе. Дэвид получает нужное ремесло. Полли, единственная дочь, помещена в школу доктора Уильямса – единственную в Уэльсе методистскую школу для девочек – и, конечно, со временем удачно выйдет замуж за обеспеченного человека.
