Условиями сохранения престола за Аппа-сахебом стали отторжение в пользу британцев всех земель к северу от реки Нармады (Джабалпур, Дхамони) и некоторых территорий к югу (Сохагпур, Мандла и Сеони, южные районы долины Нармады от Шринагара до Сеони, Хошангабад, Бетул и Мултай)
[105]; отказ раджи от Берара
[106], крепостей Гавилгарх, Саргуджа, от Самбалпура и зависимых от него земель и сохранение субсидиарных войск. Кроме того, все военные и гражданские дела должны были решаться министрами в согласии с британским правительством и по совету резидента. Раджа должен был проживать во дворце под охраной британских войск. Любой форт на территории княжества, который британцы пожелают занять, должен был быть немедленно освобожден, любой человек, отказывающийся подчиняться ключевым приказам раджи, должен был быть арестован и передан британскому правительству. Два холма Ситабалди с базарами и частью примыкающей к ним территории должны быть переданы британскому правительству, которое возведет на них необходимые военные укрепления [Дженкинс 1827: 133–134].
Однако Аппа-сахеб на этом не успокоился и продолжил плести интриги, вовлекая на этот раз в антибританскую игру правителей гонд и других мелких племен. 15 марта 1818 г. Дженкинс арестовал Аппа-сахеба и в мае выслал в Аллахабад, по дороге туда Аппа-сахеб сбежал
[107]. Вместо него раджой Нагпура был провозглашен десятилетний внук Рагхуджи II
[108] – Рагхуджи III. Регентшей стала его бабушка, вдова Рагхуджи II, Бака-баи, ответственная за воспитание мальчика. Делами дворца и двора ведал племянник Рагхуджи II по женской линии Гуджаба-дада. В конце исторического очерка Дженкинс добавил: «Целесообразно упомянуть, что общий надзор за всеми делами в княжестве с того момента осуществлял резидент, действовавший от имени раджи с помощью британских чиновников во главе каждого департамента…» [Там же: 137].
Генерал-губернатор возложил на Дженкинса обязанность устранить «практику коррупции и злоупотреблений, которая дискредитировала последнюю нагпурскую администрацию», заложить «основы порядка, системности и экономии во всех областях управления и внедрить простые, понятные и эффективные правила и нормы, базирующиеся на древних обычаях и законах страны, которые позволят правительству Раджи принять на себя обязательства по осуществлению разумного руководства в дальнейшем». Хейстингс указывал на «вынужденную необходимость со стороны британских властей на короткое время осуществить прямое вмешательство во внутреннее управление страной ввиду полной дезориентации местного правительства из-за событий последних восьми месяцев». Однако резидент был проинструктирован «избегать сколько-нибудь существенных изменений сложившихся и устоявшихся форм древнего правления, которое, если восстановить его изначальный фундамент, сможет обеспечить регулярность и честность исполнения государственных дел»
[109]. Такой подход был созвучен политике, проводимой британскими администраторами на новых землях Британской Индии, совсем недавно отторгнутых в результате войн у Майсура, Хайдарабада, Маратхской конфедерации. Прежде чем занять гражданские посты, они в большинстве своем принимали участие во всех этих войнах, по многу лет провели в индийских землях, представляли царившую там обстановку и хорошо знали друг друга. Среди них были уже упоминавшиеся М. Элфинстон, губернатор Бомбея (1819–1827), Дж. Мэлком, также губернатор Бомбея (1827–1830), Т. Манро, губернатор Мадраса (1820–1827), Дж. Грант Дафф, резидент при дворе Сатары (1818–1822), Ч. Меткаф, резидент при дворе низама (1820–1825), Дж. Бриггс, резидент при дворе Сатары, глава дистрикта Кханеш, резидент Нагпура (1833–1835), и др. Все они были единомышленниками в том смысле, что из соображений политической безопасности выступали за сохранение индийской «особости» и против радикальных европейских нововведений, внедрения христианской религии, навязывания английского образования и т. д. Как пишет Арвинд Дешпанде, «целью этих романтичных либералов, которые отстаивали филантропический вариант империализма, было как можно дальше отодвинуть день, когда империи придет конец. Задача их состояла в просвещении индийцев в искусстве управления и привязывании их к британской власти» [Дешпанде 1987: 5].
Иными словами, ни о каком реформировании административной системы Нагпурского княжества речь не шла, наоборот, британцы демонстрировали стремление к оздоровлению и консервации местных политических моделей. В дальнейшем они должны были устраниться из процесса управления по достижении Рагхуджи III совершеннолетия и ограничиться правом давать советы и предостерегать от ошибок в процессе администрирования. Однако неуверенность в достаточном расположении нагпурцев к британцам, угроза реваншистских планов Аппа-сахеба, скрывшегося сначала в горах Махадео, а потом в Панджабе, в Джодхпуре при дворе раджи Мансингха, заставила Дженкинса более решительно вторгнуться в дела княжества. С его согласия главным министром был выбран Нараян-пандит, лояльно настроенный к британцам.
Оставшиеся за Нагпуром земли были поделены на пять дистриктов: Девгад (ниже Гхатов [горная гряда Сатпура], включая Нагпур), Девгад (выше Гхатов, район Чхиндвара), Венганга (с городом Бхандара), Чанда, Чхаттисгарх. В каждый дистрикт резидент назначил британских магистратов и коллекторов, тем самым введя административное деление и должности, принятые на территориях Ост-Индской компании. В соответствии с колониальной «табелью о рангах» магистрат и коллектор были высшими должностями в дистрикте, занимаемыми, как правило, одним человеком, ответственным за вопросы управления и сбора налогов. У каждого из них в дистрикте был штат чиновников из 31 человека, все местные жители. Также были департаменты субедара (главы местности, назначенный раджой), полиции и тюрьмы
[110]. Генерал-губернатор счел такую систему для Нагпурского княжества «несовершенной и аномальной, однако обеспечивающей безопасность, защиту от коррупции и условия для внедрения улучшений» (цит. по [Синха 1967: 110]). Он не отменил назначение британских чиновников, но настоял на переименовании их в «суперинтендантов или агентов, чтобы не создавать у местных жителей впечатление об учреждении английской власти на постоянной основе и внедрении наших институтов» (цит. по [Синха 1967: 111]).
