Для представителей текстильной отрасли Великобритании доктрины свободной торговли и цивилизаторской миссии были способом вытянуть, вытащить, заполучить нужный материальный ресурс из Индии, заставить его «работать» в наиболее выгодном для них статусе, в данном случае в качестве предмета международной торговли. Поэтому они были крайне заинтересованы в реализации этих идей на практике и всячески старались оказывать давление на формирование британской политики в Индии. Одним из главных объектов их нападок была Ост-Индская компания, которая воспринималась как препятствие не только свободной торговле, но и проникновению в Индию всех прогрессивных веяний в сельскохозяйственной науке.
Накануне 1813 г., когда в очередной раз должна была пересматриваться Хартия Ост-Индской компании, в английском обществе особенно громко звучали слова о свободной торговле
[140]. Материалы четвертого Отчета специального парламентского комитета по ост-индским делам за 1812 г. свидетельствовали о преобладании в предпринимательских кругах мнения о том, что именно монополия Ост-Индской компании препятствовала превращению Индии в главного поставщика хлопка нужного качества и по разумной цене. Выступавший в качестве свидетеля перед комитетом полковник Томас Манро, будущий губернатор Мадраса, утверждал, что свободная торговля уменьшит стоимость фрахта, обеспечит бо́льшую включенность британских коммерсантов в торговлю сырьем, поддержит цены на хлопок в Индии и приведет к увеличению его производства индийскими крестьянами. Манро утверждал, что британские купцы, знакомые с нуждами мануфактур, смогут проинструктировать индийского производителя на предмет требуемых стандартов товара. Он считал, что только открытие Индии позволит талантливым провинциальным купцам закупать дешевое волокно в больших объемах. Свободная конкуренция обеспечит отзывчивость к нуждам британского рынка, чего никогда не делала Компания (цит. по [Уэбстер 1990: 409–410]). В 1813 г., отвечая на вопрос о пользе фритреда для Индии, Манро заявил, что «фритред способствует росту производства мануфактурных изделий и сырья, это в свою очередь обеспечит увеличение благосостояния жителей. Я не сомневаюсь, что растущий спрос по крайней мере на один продукт, хлопок, будет очень полезен для Индии» [Протокол 1813: 131].
Конечно, план подчинения индийского производства сырья законам рынка для удовлетворения нужд британских предпринимателей не предполагал превращение Индии в главного поставщика. Скорее речь шла о признании Индии в качестве вспомогательного источника, позволяющего удерживать цены низкими, а также замещающего основных поставщиков в периоды кризисов [Там же]. Таким образом, отмена монополии означала серьезный шаг на пути либерализации торговли. Создалось лобби провинциальных британских городов, где была сконцентрирована текстильная промышленность. Его напористости способствовали ухудшившиеся в 1810 г. отношения между Великобританией и США, переросшие в войну (1812–1815). Вероятность морской блокады США, сократившиеся поставки хлопка оттуда заставили текстильных промышленников более пристально смотреть в сторону Индии. Во избежание кризиса в ставшей одной из главных отрасли английской экономики и социальных катаклизмов на фоне неблагоприятной международной обстановки, осложнявшейся помимо американского театра военных действий еще и европейскими наполеоновскими войнами, британское правительство поддержало лоббистские выступления.
Новая хартия 1813 г. сохранила за Компанией монополию на торговлю с Китаем, но отменила ограничения на импортную и экспортную торговлю с Индией и Юго-Восточной Азией. Частные корабли грузоподъемностью 350 т и выше могли заходить в и выходить из любых портов Англии. Однако свободная торговля в Индии была ограничена только главными факториями. Политический контроль над Индией и право сбора налогов оставались в руках Ост-Индской компании, которая курировалась Контрольным Советом
[141]. В Хартию были включены пункты, позволявшие вести миссионерскую деятельность в Индии, основать церковный департамент (Ecclesiastical Department) и оговаривавшие ответственность Компании за развитие образования в колонии. В частности, в § 53 указывалось, что не менее 100 тыс. рупий из бюджета Компании должно было расходоваться ежегодно на «возрождение и развитие литературы, поощрение индийцев к образованию, внедрение и продвижение научных знаний среди населения британских территорий; а для этого учреждать школы, публичное лекторство и другие институты в президентствах Форт-Уильяма (Бенгалия – С. С.), Форт-Сент-Джорджа (Мадрасская провинция – С. С.) и других территориях Британской Индии»
[142]. Как писал в своих воспоминаниях Дж. К. Маршман, сын известного миссионера Джошуа Маршмана:
«В период с 1893 по 1813 г. новые промышленные интересы возникли в Англии, которые начали оказывать влияние на национальные министерства. Манчестер превратился во влиятельный центр. Мануфактуристы и коммерсанты Англии возвысили свой голос в защиту их права участия в торговле с Индией и свободного доступа туда. Это, в свою очередь, заставило Министерство
[143] почувствовать невозможность дальнейшего сдерживания проникновения в Индию и религиозных влияний. Таким образом, коммерция стала своего рода служанкой религии, под их общим влиянием были открыты ворота Индии сразу же и для хлопчатобумажных товаров и для библейских истин» [Маршман 1859, II: 46].
Однако эти меры носили ограниченный характер и не меняли ситуацию кардинально. Более того, непростое положение текстильной области усугублялось расцветом меркантилисткой политики в Англии, рассчитанной на поддержание аграрных классов страны. Всего через два года, в 1815 г., был принят хлебный закон, запретивший ввоз пшеницы при цене на нее английском рынке ниже 80 шиллингов за квартер и обложил высокими пошлинами другие хлеба, что зафиксировало высокие цены на главный продукт питания основной массы жителей королевства. «Причины такого шага были связаны с последствиями континентальной блокады, установленной Наполеоном. Она привела к значительным изменениям в аграрном секторе Британии. Сокращение импорта зерновых способствовало резкому увеличению цен на хлеб и расширению собственного производства. Фермеры стали использовать земли неудобные, малопригодные для выращивания зерна, что оправдывалось высокой ценой на рынке. Снятие блокады и поступление дешевого товара из Восточной Европы грозило разорением землевладельцев, фермеров и арендаторов, т. е. подавляющей части населения страны… Сохранение же высоких цен на хлеб способствовало поддержанию уровня жизни многочисленной армии людей, трудившихся на земле, но существенно ухудшала положение горожан» [Айзенштат 2007: 97]. Именно представители торгово-промышленных центров наиболее активно протестовали против этого закона.
