«Время от времени отчеты о реальном положении дел в княжестве составляли господин Грайэм, полковник Бриггс
[152], достопочтимый господин Кавендиш и майор Уилкинсон. Коротко всю информацию можно свести к следующему: жители нагпурских территорий существуют в условиях безопасности как для их собственности, так и для жизни и комфорта, неведомого в других княжествах и являющегося следствием мягкого управления суверена, мирного от природы нрава народа и активных и эффективных усилий со стороны полиции. Сельскохозяйственное производство не увеличилось, но во многих частях страны, по наблюдениям майора Уилкинсона, оно столь же обильно, как и во времена, когда эти земли были под английским руководством. Доходы немного упали».
Далее он привел выдержку из письма Кавендиша:
«Ни одна страна так благосклонно не расположена к британскому правительству, как Нагпурское княжество, и это результат управления и контроля господина Дженкинса. Он правил твердой рукой и внушал страх непокорным, всегда защищал слабых и вместе со своими высококлассными помощниками был открыт жалобам бедняков. Не было никаких откатов в прошлое, никакие новые английские правила не были приняты, суды не были разрушены сложными запутанными процедурами. Итогом этого стало то, что английский характер вызывает восхищение у местных жителей, британская власть признается, а администрирование стало возможно почти без использования армии» [Рамсей 1845: 30].
Однако Чарлз Гренвилл Мэнсел (1850–1854), последний резидент при жизни раджи, обобщил время его правления такими словами:
«Если путешественник, пересекающий страну, увидит землю, богатую хлопком, обратит внимание на отсутствие преступлений и насилия, заметит многолюдную главную улицу в столице, то в сравнении с Хайдарабадом или Аудом он, несомненно, сложит хорошее мнение о радже и его правлении. Но, с другой стороны, если наблюдатель, будучи знакомым с системой Дженкинса, благосклонно относится к идее улучшения общественных условий и считает главными обязанностями правительства обеспечение безопасности личности и ее имущества, то он обнаружит, что начиная с 1830 г. финансы страны и система земельного администрирования постепенно приходили в упадок. Оказание судебных услуг стало подлежать таксации, как любой товар на базаре, назначение людей на должности происходит не в соответствии с правилами, а по личному капризу, благорасположению или за деньги. Царит ненависть к установленным законам и принципам, которые могли бы сдерживать деспотичного суверена и беспринципного министра в их стремлении положить интересы общества к своим стопам… Структурой, которая удержала общество вместе в последние годы правления раджи, были дисциплинированные британские войска… Налоговая система, основанная на фиксированной арендной плате за землю, позволила сохранить денежные средства государства, соблюсти сельскохозяйственные интересы и не дать принести их в жертву необдуманной недальновидности или сиюминутной потребности в средствах» [Документы 1853–1854: 13–14].
Такое состояние дел резиденты были склонны относить на счет личных черт характера раджи. Г. Рамсей в своем отчете передал целую гамму характеристик, составленных на нагпурского правителя в разные годы резидентами:
«По мнению господина Дженкинса, раджа не производил впечатления очень способного и многообещающего человека, он представил его как человека, отдававшего все свое время развлечениям, и хотя и имевшего прочные познания в чтении, письме, счете, а также в персидском, однако не выказывавшего никакого расположения к ведению дел. Похвала раджи господином Уайлдером, напротив, не знала границ. Господин Грайэм считал, что раджа обладал быстрым умом и способностями, но он не мог посвятить себя серьезным вещам, тратя слишком много времени на пустяки… Характеристика господина Дженкинса самая корректная» [Рамсей 1845: 31].
Сам Рамсей находил, что «манеры раджи мягки и дружелюбны, хотя он не был наделен блестящими способностями, но был весьма разумен и на протяжении последнего времени неизменно посвящал себя делам государственным… В 1843 г. Уилкинсон докладывал, что улучшение финансового положения было всецело результатом усилий раджи, который в течение нескольких лет уделял больше внимание этим вопросам. Такая линия поведения приемлема для нашего правительства, расположением которого раджа очень дорожит. Он демонстрирует искреннюю преданность ему и готов отвечать на его пожелания» [Там же].
Но уже в 1850 г. резидент Дэвидсон (1849–1850) докладывал в Калькутту: «Раджа не занимается делами уже несколько лет и фактически это относится ко всему периоду, начиная с резидентства майора Уилкинсона, за исключением того отрезка времени, когда капитан Рамсей смог убедить его принять активное участие в общественных делах» (цит. по [Документы 1853–1854: 12–13]). Преемник Дэвидсона Мэнсел писал в 1853 г., что «определяющими чертами характера раджи являются индифферентность к делам и низменные привычки. Любые действия, связанные с государственными делами, были следствием увещевания со стороны резидента. Без такого контроля собственные склонности раджи неизменно возвращали его в общество сомнительных личностей, к занятиям борьбой, запускам воздушных змеев, карточным играм, танцам, пению и любовным утехам с танцовщицами» [Там же: 12].
Событиями, несколько оживившими политическую жизнь княжества, были несколько попыток (1841, 1842, 1848) лже-Аппа-сахебов восстановить права на Нагпурском престоле, они выступали с территории Берара, но были остановлены британским военными подразделениями.
В современной индийской историографии существует и другой взгляд на время правления Рагхуджи III. П. П. Дзоши в книге «Рагхуджи III и его время (1818–1853)», название которой перекликается с титулом книги С. Г. Коларкара [Коларкар 1984], пишет, что «английские историки и их отчеты создали общее впечатление о том, что в период с 1830 по 1853 г. население Нагпурского княжества было в ужасающем положении и испытывало на себе все зло тиранического правления, что требовало вмешательства британского резидента» [Дзоши 1986: Introduction]. Среди поддерживавших эту точку зрения индийских ученых Дзоши называет Р. М. Синху [Синха 1967], П. Л. Мишру [Мишра 1979], Я. М. Кале [Кале 1934]. В пику им Дзоши и создал свою работу, в которой «детально описал саму личность Рагхуджи и разные аспекты его правления, чтобы представить его в правильном свете» [Дзоши 1986: Introduction]. Как объяснил во вступительном слове к книге доктор Б. Р. Андхаре, знаток нагпурской истории и сам автор нескольких книг на маратхи о князьях Бхосле, Дзоши показал, что именно благодаря радже в Нагпурском княжестве «управление было хорошим, а люди счастливее, чем в Бенгалии, находившейся под прямым контролем британцев» [Там же]. Однако в рамках моей работы важен именно английский взгляд, который отражал патерналистское, оценочное отношение британцев к личности и деятельности Рагхуджи III и их навязчивое стремление к обеспечению мира, порядка, экономии и системности, воспринимавшиеся ими как залог материального процветания самих индийцев и необходимые условия для комфорта европейского бизнеса на Индийском субконтиненте.
