Учитывая, что мы находимся в неведении относительно того, в чем сейчас нуждается Индия, я предлагаю отложить продление Хартии на два года до выяснения ситуации» (цит. по [Брайт, Роджерс 1870: 377–399]).
Джон Брайт
Как пишут в своей работе Д. Бэйли и Дж. Макгуир, Ост-Индская компания, занимаясь систематическими захватами территорий, которые получили статус Британской Индии, почти ничего не делала для развития продуктивных возможностей этой вновь образованной страны. В случае с транспортом она не желала осуществлять инвестиции в железные дороги до тех пор, пока ее не принудили к этому совместные действия промышленной буржуазии и других представителей капитала в Британии и Индии. В случае с торговлей она сохраняла принципы валютного обмена, основанные на деятельности торгово-посреднических домов и системе ипотечных кредитов, которые стимулировали спекуляцию, наносили вред валютной системе, препятствовали конкуренции, затрудняли и замедляли денежный оборот. Ост-Индская компания сопротивлялась внедрению акционерных банков и новой системы кредитования до начала 1850-х гг., пока ее противодействие не было сломлено лондонским Казначейством [Бэйли, Макгуир 2007: 160]. Ланкаширские промышленники были убеждены в том, что до тех пор, пока колониальная администрация не подчиняется напрямую английской короне и парламенту, ситуация в колонии не изменится к лучшему, и открыто высказывались за необходимость ликвидации Ост-Индской компании. К великому разочарованию ланкаширских предпринимателей, им не удалось отстоять свою точку зрения в парламенте. Результатом этих дебатов стало очередное продление Хартии Ост-Индской компании, однако не на 20 лет, как обычно, а на неопределенный период времени, что давало надежду английским промышленникам на изменение ситуации в недалеком будущем. Компании же в лице тогдашнего генерал-губернатора Индии Далхузи это предоставило возможность продолжать действовать в колонии по своему усмотрению.
11 декабря 1853 г. нагпурский резидент К. Дж. Мансел писал секретарю иностранного отдела правительства Индии: «С глубоким прискорбием сообщаю, что сегодня в шесть часов утра Его Высочество Махараджа Нагпура в моем присутствии покинул бренный мир. Его Высочество недомогало весь последний месяц, но признаков опасности для жизни не было до четырех часов утра, когда положение резко ухудшилось. В резидентство сразу же был выслан гонец, я немедленно явился, какая-либо помощь уже была бесполезна» [Документы 1853–1854: 1]. По мнению хирурга субсидиарных войск господина Мауле, смерть наступила от сильного воспаления и обострения язвы кишечника. Раджа был похоронен с почестями. В форте Ситабалди было дано 47 траурных выстрелов из салютной пушки по числу исполнившихся ему лет
[195]. После смерти раджи осталось четыре рани (жены) и ни одного сына. В соответствии с указаниями, данными правительством Индии еще за несколько лет до этого, Ч. Г. Мэнсел взял управление страной в свои руки до получения дальнейших распоряжений. «В настоящее время, – сообщал он в том же письме, – все спокойно. Войска раджи рассредоточены, нет никаких попыток нарушить мир. Государственная печать и ключи от казны и помещения с драгоценностями находятся у меня» [Там же: 2]. По почтовым дорогам из Калькутты в Нагпур и обратно побежали гонцы с письмами, содержание которых сводилось к обсуждению будущей судьбы Нагпурского княжества, определению и оценке возможных престолонаследников, выработке плана действий, который сохранил бы мир, спокойствие в стране и благорасположение жителей к британскому правительству. 14 декабря Мэнсел оправил пространное, многостраничное послание, частично процитированное в начале главы, в котором описал общую обстановку в княжестве и итоги правление Рагхуджи. Также он сопроводил его зарисовкой генеалогического дерева семейства Бхосле, начиная от Рагхуджи II, обозначил круг возможных и наиболее приемлемых для британцев наследников. Главный посыл заключался в том, что вопрос этот должен решаться исключительно английской колониальной администрацией [Там же: 10–19].
Наконец, 28 января 1854 г. появился еще более пространный меморандум генерал-губернатора Индии, который начинался констатацией факта смерти Рагхуджи и отсутствия у него наследников. Сообщалось, что на основе всех полученных сведений у генерал-губернатора сложилось окончательное решение относительно владений раджи. Его оглашению предшествовало краткое описание истории княжества, изложенной по отчету Дженкинса, которое завершалась словами: «история показывает, что суверенная власть семьи нагпурских Бхосле имеет весьма недавнее происхождение, что она была узурпирована и завоевана, что в течение двух англо-маратхских войн она была враждебна по отношению к британскому правительству, что в результате вероломства Аппы Сахиба страна была провозглашена нашей в 1818 г. по праву завоевания…» [Там же: 23]. В седьмом параграфе содержалась резолюция: «Взвесив все факты, я пришел к решению, что после смерти раджи Нагпура, не оставившего наследника, его владения должны быть возвращены британскому правительству, которое в свое время предоставило ему их. В дальнейшем их не следует больше никому передавать, так как вторичное отторжение от нас не обусловлено никакими обязательствами и не отвечает благоразумной политике» [Там же].
Далее на нескольких страницах следовало объяснение, почему никто из представителей семейства не мог претендовать на престол со ссылкой на обычаи индусского и маратхского права. Отвечая заранее на возможный вопрос о том, почему в 1817 г. при похожих обстоятельствах британцы признали Рагхуджи III наследником, Далхузи объяснил это целесообразностью тогдашней ситуации [Там же: 29], а также доброй волей и благорасположением англичан [Там же: 32], а сам предоставленный радже суверенитет назвал подарком [Там же: 34].
Обратившись затем к теме благоразумной в сложившейся ситуации политики, Далхузи указал, что передача Нагпура под юрисдикцию британского правительства будет отвечать: 1) интересам жителей княжества; 2) существенным интересам Англии; 3) общим интересам Индии [Там же: 35]. Опираясь на свидетельства нагпурских резидентов Далхузи приводил примеры неумелого правления раджи и сыпал цитатами из их донесений такого рода: «Вряд ли можно говорить о том, что маратхи в Нагпурских землях играют роль национального авторитета. Если поставить народ перед выбором между передачей власти наследнику Бхосле или аннексией в пользу британцев, то огромное большинство высказалось бы за возможность избежать правления, которое они испытывали в последние годы властвования раджи» [Там же: 37]. А затем он перешел к описанию «существенных британских интересов», которые требовали того, чтобы Нагпур был передан британскому правительству.
«Обладание Нагпуром окажет вещественную помощь, обеспечит поставки того, от чего зависит процветание английской промышленности. Много предметов составляет ее благополучие, но главным из них является хлопок, поток которого должен быть постоянным и обильным. Грандиозность этой задачи давит на всех, кто связан с отправлением властных функций будь то в Англии или Индии. Мои собственные официальные обязанности в течение последних десяти лет сделали меня крайне чувствительным к этой важной проблеме. До того, как я покинул Англию, я был непосредственно под натиском Манчестерской торговой палаты
[196]; а во время моей миссии здесь сам премьер-министр просил обратить меня особое внимание на то, что из года в год не дает покоя в Англии. Не нужно говорить, что мой интерес к проблеме дешевого и богатого источника хлопка не угасал ни на минуту… Хорошо известно, что огромная площадь самого лучшего и дешевого хлопка в Индии расположена в Бераре и прилегающих к нему районах» [Там же: 38].
