Именно поэтому умиротворенные ко второй четверти XIX в. Нагпурское княжество и Берар оказались втянутыми в орбиту английских интересов. Обнаружив в землях этих регионов огромный потенциал по производству неограниченного количества хлопка, британцы начали в первую очередь пробивать туда дороги. До сих пор материальная культура чужеземцев в Центральной Индии складывалась и бытовала параллельно укладу жизни местного населения, существенно не затрагивала и не нарушала его. Начавшееся же укоренение британцев дорогами из макадама и мостами из дерева было уже вторжением непосредственно в местные практики товарооборота, так как отремонтированные тракты придавали скорость не только официальным письмам британских чиновников, но и повозкам местных торговцев, груженых хлопком. Само же содержимое повозок вызывало лишь разочарование у европейских потребителей. Разобравшись в причинах низкого качества индийского хлопка, они сконцентрировали свое внимание на хлопчатнике, растущем на полях. Осуществлять контроль за качеством, по их мнению, нужно было уже на этапе сева, сбора и очистки этой культуры. В период «независимости» Нагпурского княжества такое вмешательство было крайне затруднительно, и крестьяне продолжали применять традиционные, привычные им способы выращивания и обработки хлопка. Однако именно этот хлопок – не самого высокого качества, плохо очищенный, медленно двигавшийся к портам – из-за проявленного к нему интереса со стороны британских потребителей неожиданно аккумулировал мощный властный потенциал. Хлопок начал активно диктовать векторы и содержание экономической деятельности английских властей в Индии, предлагая, по сути, полномасштабную программу необходимых реформ, задавать направления проектируемых грунтовых и железных дорог, стал фактором политических решений по аннексии княжества и изменения границ и площади Британской Индии, а также серьезно пошатнул позиции Ост-Индской компании на британской политической сцене.
Часть IV
1853–1866: хозяева
Глава 1
Переходный период: от княжества к провинции, от Компании к короне
Нагпурская провинция
Нагпурское княжество вошло в состав Британской Индии в качестве нерегулируемой Нагпурской провинции. Под регулируемыми территориями, к которым относились Бенгальское, Мадрасское, Бомбейское президентства и Северо-Западные провинции, понимались земли, находившиеся под действием уложений (Regulations, позднее Acts), регулировавших деятельность чиновников по управлению вверенными им провинциями и их населением. Они выпускались Советом при генерал-губернаторе сначала Бенгалии, а потом Индии. Эту практику ввел Чарлз Корнуоллис. В 1853 г. эти функции были переданы учрежденному Законодательному совету при генерал-губернаторе. Издаваемые им уложения, а также акты правительства Индии приравнивались к актам британского парламента, т. е. имели силу закона. Они определяли состав и юрисдикцию судов на местах, функции различных административных департаментов, устанавливали процессуальные процедуры. Система судопроизводства должна была быть адаптирована к местным обычаям, учитывать особенности мусульманского и индусского права, но не противоречить европейским установкам. Однако с самого начала было признано, что для некоторых территорий такие сложные процедуры, прежде всего судебные, окажутся неприемлемыми. Их выводили из-под действия уложений. Они управлялись посредством прямых распоряжений генерал-губернатора, который коммуницировал с главами местных администраций. Именно эти территории и назывались нерегулируемыми [Чесни 1870: 189–192]. Обустройство новых присоединенных территорий в центре субконтинента обсуждалось в переписке между первым нагпурским уполномоченным Ч. Г. Мэнселом и генерал-губернатором Индии Далхузи.
29 апреля 1854 г. Мэнсел написал пространное письмо в Калькутту, в котором предложил план первоочередных шагов и свое видение устройства бывшего княжества. Он подробно изложил ситуацию с уровнем доходов и долгов в стране, дал рекомендации по распределению бюджетных средств по статьям, обрисовал оптимальную систему судопроизводства, полицейского контроля, предполагаемое административное деление провинции на пять дистриктов, описал организацию и распределение военных сил на их территориях и мероприятия по разоружению фортов и населения. «Привычка носить оружие, – по мнению Мэнсела, – лишь разжигала воинственный дух у людей, склонных к преступной независимости, готовых к сопротивлению власти и не испытывающих пристрастия к ремесленному или сельскохозяйственному труду» [Документы 1853–1854: 86]. Экспроприация важных элементов каждодневной материальной культуры у простого населения, значительная доля которого принадлежала к военной касте маратха, сопровождалась дематериализацией положения и статуса нагпурской княжеской семьи и ее двора, что выражалось в утрате трона, казны, государственных печатей, вооруженной армии, подобающей свиты и т. д. Поэтому Мэнсел считал важным создать некие заменители знаков величия и власти за счет создания наследственных титулов, привязанных к земельным владениям в качестве источника дохода (titular principalities), «для превращения класса местной знати в неотъемлемую часть социальной, если не политической системы страны… Имея дело с переходом власти от восточного правительства в европейскому, мы должны помнить, что прошлое требует обеспечения местной знати и, главное, ее отпрысков доходом и привилегиями, а будущее требует внедрение новых принципов и новых сфер деятельности, более широкого и профессионального образования в школах» [Там же: 87].
Однако из Калькутты последовала резкая отповедь. Генерал-губернатор Далхузи писал, что с удивлением и разочарованием ознакомился с предложением Мэнсела относительно закрепления наследственного титула раджи и статуса княжества с причитающимися правителю поместьями и доходами. «Принцип, который лежит в основе политики правительства Индии по отношению к местным князьям, является вопросом высочайшей важности… Я возражаю даже против простого сохранения титула раджи и отчуждения в его пользу одной шестой доходов Нагпурской провинции, что было рекомендовано резидентом на основании того, что местные жители смотрят подобострастно на монархические и аристократические формы жизни». Кроме того, Далхузи осудил неоправданно высокие пенсии вдовам раджи в случае, если иные источники доходов не будут предусмотрены. Он обратил внимание на то, что после аннексии Сатары отпрыски правящей династии, которая была основателем государства маратхов и выше по положению, чем нагпурские Бхосле, получили гораздо меньшее по размеру содержание [Там же: 105].
Также критике подверглись предложения Мэнсела по количеству гражданских служащих, их завышенных зарплат, кругу полномочий главы новой администрации провинции, которые предполагали слишком высокую долю независимости от центрального правительства, и ряд других. В целом было признано, что основой новой администрации должна стать разработанная некогда система Дженкинса с заместителями уполномоченного во главе дистриктов и штатом помощников. Больше всего внимания было уделено проблемам судопроизводства и выяснению, какого рода дела должны разбираться на уровне дистриктов, провинции или передаваться на рассмотрение в центральные судебные органы. Жаловался Далхузи на недостаток сведений в письме Мэнсела по поводу системы налогообложения; он предложил в течение ближайших трех лет провести земельно-налоговое урегулирование (сеттлмент), параллельно заместители уполномоченного должны были направлять информацию о системе деревенского управления в различных частях нагпурской страны и предоставлять свои соображения по поводу практичности и целесообразности введения тех или иных принципов регулярной переоценки земли [Там же: 115].
