Главное же внимание Шефтсбери уделил реке Годавари, водной артерии, которая «протекает среди лучших и наиболее обширных хлопковых полей Индии и является кратчайшим путем, соединяющим главный хлопковый центр страны с Корингой, лучшим и наиболее безопасным портом на восточном побережье» [Там же: 380]. По предварительным оценкам, стоимость работ по превращению 473 миль реки в судоходные составила бы 292 тыс. ф. ст. или 617 ф. ст. за каждую милю. Дополнительные меры, с тем, чтобы еще больше удешевить перевозки товаров в дальнейшем, увеличили бы общую сумму затрат до 360 тыс. ф. ст. В результате доставка хлопка в порт заняла бы вместо обычных двух месяцев всего 8 дней, а цена за одну тонну снизилась бы со 160 шиллингов до 24. Столь грандиозный успех мог быть достигнут за счет незначительных капиталовложений и потому, по мнению оратора, не должно быть колебаний относительно открытия этого района Индии, который предоставляет исключительные возможности для культивирования хлопка и льна, экспорта индийской продукции и импорта английских товаров.
До тех пор, пока в Индии из-за отсутствия дорог не было возможности легко и быстро устанавливать прямые связи с сельскими производителями, английские коммерсанты, чтобы избежать пагубного вмешательства посредников в торговлю хлопком, сочли необходимым посылать в хлопкопроизводящие районы Индии своих агентов для закупки сырья нужного качества непосредственно у крестьян по рыночной цене. Правительство же, как считали промышленники, должно было взять на себя заботу об обеспечении безопасности и предоставлении защиты этим агентам на местах. Маркиз Твиддейл в своем выступлении заявил: «Я твердо убежден, что если агенты английских промышленников будут покупать хлопок у производителей и установят собственные хлопкоочистительные машины, это вскоре положит конец грабительской системе авансирования индийских крестьян и позволит последним накапливать капитал, так как за свой товар они будут получать его полную стоимость. Потребуется некоторое время, прежде чем крестьяне, так долго эксплуатируемые местными ростовщиками, привыкнут вести торговлю напрямую с европейцами, прекратят использовать старые нечестные приемы, к которым вынуждены были прибегать, так как не распоряжались своим товаром. А если те же агенты будут переправлять хлопок в Англию, избегая посредничества жуликов, то можно будет рассчитывать на получение еще большей прибыли» [Парламентские дебаты, CLXIII: 352–353].
Еще более серьезной проблемой, препятствовавшей инвестированию капитала и широкому проникновению английского бизнеса в Индию, по мнению ланкаширских предпринимателей, была несовершенная система землевладения и земельного налогообложения в колонии, которая сильно отличалась от английского образца. Как уже упоминалось выше, рост сельскохозяйственного производства, призванного в конечном итоге обеспечить экономическое процветание колонии, являлся одной из важнейших целей английской экономической политики. Для этого необходимо было создать в Индии условия, способствовавшие накоплению в сельском хозяйстве капитала и формированию многочисленного класса собственников – товаропроизводителей и товаропокупателей. Поэтому вопрос об индийском землеустройстве и формах налогообложения был одним из насущных как для английских властей, так и для английской буржуазии, заинтересованной в развитии индийского рынка. Земельная же политика первой половины XIX в. хотя и обеспечивала регулярное пополнение казны, но не только не привела к улучшению положения крестьянства, но имела обратный эффект. Положение было столь удручающим, что вынудило власти к концу 1850-х гг. озаботиться проблемой защиты прав крестьян/арендаторов на законодательном уровне (tenancy legislation), что вызвало очень жаркие дебаты в обществе
[203].
Эту инициативу активно поддерживали сторонники курса Дж. Милля, в том числе и его сын Дж. Ст. Милль, ориентировавшиеся на поддержание крестьянского хозяйства. Однако в эти же годы на фоне неудач Ост-Индской компании, восстания 1857–1859 гг. серьезную оппозицию им составили защитники идеи неприкосновенности частной собственности и принципа laissez-faire (невмешательство государства в дела частного бизнеса), к которым относилась и ланкаширская буржуазия. Они смотрели на арендное законодательство как на крайне вредную и ретроградную меру. Ланкаширцы полагали, что «ограничение лендлорда лишь задушит капиталовложения и законсервирует неэкономичные малые хозяйства. Вера в лендлорда как агента аграрного прогресса отражало, в конечном счете, широкомасштабный успех крупного капиталистического фермерского хозяйства в Англии. Так же как контрактные отношения и не обремененное ограничениями право частной собственности превратили английское сельское хозяйство в одно из передовых в мире, так же они вытянут Индию из ее многовековой стагнации» [Меткаф 2005: 43].
Вследствие этого сопротивления введение арендного законодательства в Индии растянулось на несколько десятилетий и часто бывало неэффективным. Сама же ланкаширская буржуазия в качестве мер по оздоровлению индийского аграрного сектора выступала за разрешение продажи земли в полную собственность, не отягощенную никакими условиями, установление постоянного взамен временного обложения, вплоть до отмены земельного налога путем его выкупа. Это должно было привести к значительному повышению благосостояния людей, заинтересованности в инвестировании капиталов в свои участки, а в политическом отношении – к формированию лояльного отношения индийских собственников к английским властям, которые предоставили им такие владельческие права и гарантируют их неприкосновенность [Парламентские дебаты, CLXX: 1612–1658]. Урегулирование вопросов землевладения было важным для представителей Ланкашира еще и потому, что они сами были заинтересованы в приобретении земельных участков в Индии.
Фабриканты настаивали также на проведении в Индии сельскохозяйственных программ, нацеленных на увеличение производства хлопка, обучение крестьян более совершенным методам его культивирования, сбора и очистки, использование новых высококачественных сортов, а также улучшение качества (длины волокна и его прочности) местных сортов. Лорд Элленборо, выступая в парламенте, привел в пример английского чиновника в Аллахабаде, который на своем участке в два акра решил показать местным производителям разницу в качестве полученного хлопка при применении традиционных индийских способов выращивания и новых, используемых в Североамериканских штатах. Полученный результат превзошел все ожидания. «Это маленькое поле поведало нам целую историю о нынешних бедах Индии и о ее будущем процветании» [Парламентские дебаты, CLXIII: 367–368]. В своих обращениях к индийским властям ланкаширцы настаивали на том, чтобы государственные чиновники устраивали такие экспериментальные поля по всей Индии с целью популяризации среди местного населения новых методов культивирования, обработки, очистки хлопка. «Если бы правительство, – продолжал лорд Элленборо, – по примеру джентльмена из Аллахабада организовало показательные работы во всех местах, где произрастает хлопок, то было бы сложно переоценить положительное влияние таких мероприятий на уровень производства хлопка» [Там же].
Решив вкладывать средства в покупку земель и обосноваться в Индии, английские предприниматели должны были позаботиться о безопасности своего пребывания и бизнеса. Из этого логически вытекало требование манчестерских предпринимателей, связанное с повышением эффективности деятельности судебной власти на местах, которая одновременно защищала бы права индийских крестьян, обеспечивала безопасность английских капиталовложений и выполнение райятами обязательств, взятых по контрактам
[204]. Речь шла не о законотворчестве как таковом (лоббисты считали, что огромное количество законодательных актов, вышедших в Индии за последние 15 лет, лишь препятствовало эффективному управлению Индией), а о его практическом применении. Они настаивали на необходимости повсеместно учредить судебные органы, усовершенствовать процедуры судопроизводства, с тем, чтобы уже принятые законы возможно было реально применять на практике [Парламентские дебаты, CLXVI: 2140–2141] и любой человек в индийской глубинке знал бы, куда обращаться, и чувствовал бы себя под защитой английского закона.
