В 1862 г. журнал The Economist писал:
«Если такие торговые связи (между английскими промышленниками и индийскими крестьянами. – С. С.) могут удовлетворить как продавца, так и покупателя, то что мешает им развиваться? Ответ лежит по большей части в том, что в социальных отношениях многих групп индийского общества существуют трудности особого рода, которые препятствуют действию важнейших законов, на которых зиждется вся политическая экономия» [The Economist, XX: 1093].
Речь шла о широко распространенной и глубоко укоренившейся в индийской деревне системе кредитно-ростовщических отношений, сдерживающей свободное крестьянское предпринимательство. Райяты вынуждены были обращаться к деревенскому ростовщику, который предоставлял им семена в кредит или ссужал деньгами под обеспечение землей или урожаем. При этом крестьяне были обязаны продавать будущий урожай своему заимодавцу по заранее зафиксированной цене, которая заведомо была ниже рыночной [Там же: 1094–1095]. Постепенно они попадали в полную зависимость от ростовщиков. Среди причин, по которым англичанину вряд ли удастся договориться с крестьянином о покупке хлопка, журнал указывал недоверие райята к незнакомцу, тем более иностранцу, отсутствие гарантий, что он станет постоянным покупателем, страх перед местным ростовщиком, нежелание изменить привычный образ жизни и т. д. Если попытаться действовать через ростовщиков и кредиторов, то, по мнению журнала, это тоже не принесет желаемых результатов.
«Ростовщик предоставляет райятам в качестве аванса необходимые средства, и, будучи монополистом в своей деревне, зарабатывает на этом много денег. В хлопковых районах он определил фиксированную цену, по которой он приобретет этот урожай… Фиксированная цена является одной из характерных черт восточного общества… Ростовщик никогда ее не повысит, так как считает, что в этом случае он потеряет прибыль, которую мог бы получить от продажи того, что досталось ему задешево… Он скорее будет угрожать райятам, пользоваться их задолженностью перед ним, но будет стремиться получить большее количество урожая по старой фиксированной цене и никогда не заплатит ни одной анны сверх того. Таким образом, естественные предпосылки для действия общих законов политической экономии отсутствуют в Индии. Европеец остается лицом к лицу с райятом, который боится и не желает заключать с ним сделку» [Там же].
По сути, заниженные и фиксированные цены служили выражением экономического и социального веса и власти ростовщиков, а не действующих рыночных процессов. Характерно, что ростовщики не стремились вкладывать деньги в улучшение земли, переходившей к ним в собственность за долги [Газетир 1884, XVII: 343]. Естественно, что от нищих райятов, которые заранее знали, сколько получат денег за собранный хлопок независимо от его качества, этого тем более не стоило ожидать.
«До тех пор пока крестьяне остаются жертвами местных ростовщиков, – отмечал «Журнал Королевского азиатского общества», – невозможно добиться от них улучшения искусства земледелия, они беспомощны, неспособны к прогрессу и как железными оковами привязаны к несовершенным способам сельскохозяйственного производства, которым они следуют испокон веков» [Манн 1860: 363].
Наконец, жесткая и строго иерархичная кастовая система также препятствовала развитию сельскохозяйственного производства и ограничивала доступ крестьян на рынок путем целого ряда запретов, в частности, запрета людям земледельческих каст на занятие торговлей. Поэтому привычной была практика вступления крестьян в торговые отношения только со странствующими купцами, которые в свою очередь перепродавали хлопок следующим торговцам, пока он, не пройдя через руки многочисленных посредников, не попадал, наконец, к европейцам уже сильно подорожавшим и изрядно испорченным. Нежелание индийских земледельцев отказываться от традиционной сельскохозяйственной практики зачастую было связано не только с отсутствием средств, но и с боязнью потерять свой социальный статус, оказаться изгоем в случае нарушения определенного уклада жизни, связанного с принадлежностью к той или иной касте. Так, У. Каделл, уполномоченный по Берару, в письме первому помощнику резидента Хайдарабада писал:
«Кто-то может подумать, что если европейские торговцы хлопком предпримут эффективные меры для покупки самого лучшего сырья, выращиваемого Индией, прямо с поля, то производители очень скоро поймут преимущества культивирования качественного продукта. Однако вся хлопковая торговля в Бераре находится в руках бомбейских бхатия, и я думаю, что не ошибусь, если скажу, что хлопок никогда не покупается европейскими компаниями по очистке напрямую у крестьян или у деревенских торговцев»
[225].
По мнению журнала The Economist, только государство могло устранить те препятствия, которые мешали действию закона спроса и предложения в Индии [The Economist, XX: 1094–95]. Предпринимаемые же британскими чиновниками меры не принесли быстрого и ощутимого улучшения ситуации на хлопковом рынке Индии, поэтому оценивались ланкаширцами как недостаточные и малоэффективные. В то же время позиция министерства по делам Индии ясно давала понять, что рассчитывать на широкомасштабные мероприятия и участие в делах частного бизнеса со стороны государственных органов нельзя.
Раздосадованные равнодушием индийских властей к проблемам в хлопчатобумажной отрасли ее представители обвиняли их в инертности, медлительности, несогласованности действий между лондонским и калькуттским офисами. Член парламента Дэнби Сеймур, критикуя действия Вуда, заметил: «Министр по делам Индии унаследовал от старой Ост-Индской компании плохой принцип не допускать, чтобы частные предприятия смогли сделать что-нибудь полезное для Индии. Препятствование притоку иностранного капитала в эту колонию было губительной для нее политикой, и чем дальше мы отойдем от нее, тем большую услугу окажем обеим странам» [Парламентские дебаты, CLXIII: 516]. Отчасти так и было: новая администрация была укомплектована старыми кадрами, бывшими чиновниками Ост-Индской компании, которые медленно перестраивались и привыкали к мысли, что после перехода власти в Индии к английской короне министерство по делам Индии превратилось в орган, ответственный перед законодательной властью, парламентом в гораздо большей степени, чем это было до сих пор. В своей деятельности они должны были учитывать интересы электората, значительную часть которого составляла молодая, быстро развивающаяся буржуазия, самыми многочисленными представителями которой были промышленники Ланкашира, ожидавшие от индийских властей не только внимания к своим требованиям, но и умения адекватно и немедленно реагировать на быстро меняющуюся ситуацию. Текстильщики неоднократно указывали, что Гражданская война в США дала Индии уникальный шанс занять лидирующие позиции на мировом рынке хлопка, которым Индия не смогла воспользоваться.
