Индийские власти более скептически оценивали успех и коммерческую пользу проекта по превращению реки Годавари в навигационную. Из письма Р. Темпла от 18 сентября 1861 г. личному секретарю Каннинга Л. Боурингу:
«К вопросу о том, каков должен быть путь к берарскому и нагпурскому хлопку: по реке Годавари или по железной дороге, связывающей Бомбей и Нагпур… Примечательно, что все представители бомбейских властей, европейцы и местные, с которыми я общался, уверены, что путь по Годавари в восточном направлении никогда не заменит железнодорожную ветку, идущую на запад, по крайней мере применительно к берарскому хлопку. Я встречался с двумя самыми известными представителями бомбейских торговых кругов. Они также отвергли идею с Годавари на том основании, что пока основной капитал и бизнес концентрируется в Бомбее, хлопок должен направляться туда. До тех пор, пока состоятельные торговые фирмы не обоснуются в Какинаде и Масулипатаме
[241], полагают они, бесполезно надеяться, что путь по Годавари сможет конкурировать с западным направлением. Такие настроения превалируют не только в Бомбее, но и самом Бераре и Нагпуре… Но, возможно, этот проект поспособствует развитию новых хлопковых районов, которые расположены на левом берегу»
[242].
Барьеры на реке Годавари [Силвер 1966: 75]
Тем не менее работы были запущены, во время которых возникали трудности разного рода: нехватка рабочих рук, болезни и эпидемии среди рабочих, необходимость обеспечивать их жильем, одеждой и питанием. Не менее сложно было преодолевать и технические препятствия. На практике оказалось, что инженерные чертежи не в полной мере учитывали особенности почвы, ландшафта и климатических условий местности, была плохо продумана схема обеспечения строительными материалами и их подвоза к строительным площадкам и т. п.
Таким образом, в самый разгар хлопкового кризиса в Центральных провинциях и Бераре еще не функционировала железная дорога, грунтовые дороги оставляли желать лучшего, земельный сеттлмент не был закончен, билль о мошенничестве с хлопком вступил в силу только в 1866 г., широкая программа по улучшению сельскохозяйственных практик еще не была развернута. Тем не менее одного только возросшего спроса со стороны британских мануфактур оказалось достаточно, чтобы запашка земель под хлопок и его экспорт увеличились. Историк Питер Харнетти со ссылкой на административный отчет по Центральным провинциям за 1866–1867 гг. сообщал, что на пике хлопчатобумажного бума в этой части Индии под хлопком было занято 6,9 % культивируемых земель [Харнетти 1977: 358]. Дж. Г. Ривет-Карнак в «Отчете департамента хлопка Центральных провинций и Берара» писал, что из-за войны в Америке в среднем в этот период ежегодно из Центральных провинций экспортировалось 60 тыс. кип хлопка, а из Берара – 200 тыс. [Ривет-Карнак 1869: 30]. Динамика роста запашки земли под хлопок и его экспорта в Центральных провинциях выглядела так:
Рост запашки земли под хлопок, в акрах [Ривет-Карнак 1869: 3]:
Экспорт хлопка из Центральных провинций, в кипах [Там же: 33]:
Как писал Р. Темпл, «цены на сельскохозяйственную продукцию повысились. Это наполнило карманы земельных классов и увеличило зарплаты квалифицированных и неквалифицированных наемных рабочих, хотя и ухудшило положение тех, кто существовал на фиксированный доход» [Темпл 1882: 239]. А Лайалл в «Газетире» по Берару уточнял: «Стоимость хлопка возросла с 23 рупий за кипу до 175» [Газетир 1870: 227].
В первой половине 1860-х гг. территории Центральных провинций и Берара только встраивались в колониальную матрицу Британской Индии. Поэтому наряду с первыми шагами по созданию социально-экономических механизмов, призванных втянуть регион в систему международной торговли, местные власти занимались его обустройством и совсем другого рода. В Нагпуре взялись за возведение здания церкви, завершить которое торопились к прибытию епископа Калькутты Джорджа Коттона, проезжавший в ноябре-декабре 1862 г. через Центральные провинции в рамках большого турне по Индии. В Нагпуре Коттон отметил Рождество, а в дневнике записал: «В 1862 г. очень энергичное местное правительство навело порядок и обеспечило безопасность, цивилизация начала медленно распространяться в этих краях, однако религиозные институты находились в зачаточном состоянии. Нигде не было видно церквей за исключением прекрасной новостройки в Ситабалди. Многочисленное европейское сообщество, связанное или с выполнением административных функций, или строительством железной дороги, сталкивалось с крайним недостатком пасторов. Весь регион представлял собой девственную землю для Вспомогательного духовного общества (Additional Clergy Society), которое я недавно основал» [Кот-тон 1871: 272–273]. Темпл же сообщал о начатом возведении часовен в других европейских поселениях (станциях) Центральных провинций [Темпл 1882: 240]. Они, как правило, находились рядом с европейскими кладбищами, придавая законченный облик колониальным мортальным пространствам.
Одновременно со строительством церквей шло основание школ для детей. В 1862 г. в Центральных провинциях был учрежден департамент общественного образования. На должность его директора был назначен капитан П. Додс. В 1863 г. в провинциях было 1169 школ, в которых училось 21 353 чел. [Газетир 1908–1931, X: 91]. Аналогичный департамент в Бераре появился в 1866 г. В этом году в Бераре было 35 школ с 1881 учеником [Там же, VII: 416]. По мнению Темпла, самыми лучшими школами пока оставались миссионерские, основанные Свободной Церковью Шотландии, филиал которой в Нагпуре возглавлял Стивен Хислоп.
В эти годы британцы, приверженные своим интеллектуально-познавательным традициям, продолжали заниматься инвентаризацией территорий, которая воплощалась в новых формах. Так, в образовательных целях были организованы две большие выставки искусства и промышленности: в Нагпуре (1865) и Джабалпуре (1866).
«Десятки тысяч местных жителей всех сословий побывали на них. Перед изумленным взором посетителей предстала продукция не только отдаленных районов их собственного региона, но также и изделия мануфактуры из западных стран. Возможно, декоративные работы из Европы подарят им новые представления о Прекрасном, а техника и оборудование создадут картину невиданной доселе мощи и силы и заставят задуматься о понятии Пользы. Выставки стали краткосрочным чудом, хотя, хочется верить, они имели некоторый образовательный эффект. По крайней мере, одна цель была достигнута – чиновники и торговцы получили точные знания и сведения относительно ресурсов и продукции удаленных от них территорий, что дало стимул торговле» [Темпл 1882: 240–241].
