С целью просвещения британской публики было затеяно еще одно мероприятие. Как пишет П. Харнетти в исследовании, посвященном ткачам Центральной Индии, до середины XIX в. экспорт британского текстиля в этот регион был ограниченным. На это влияли не только трудности транспортной коммуникации, но и плохое понимание европейцами вкусов, эстетических предпочтений местных жителей. Для того чтобы изменить ситуацию и предоставить английским мануфактуристами необходимые сведения, министр по делам Индии поручил чиновнику своего ведомства Дж. Форбсу Уатсону изучить ассортимент, который создавался в Индии на ручных ткацких станках. В итоге в лондонском Музее Индии появилась богатая коллекция, состоявшая из 700 образцов индийского текстиля. Изданный в 20 экземплярах 18-томный каталог был распространен по 13 британским и 7 индийским городам. Дополнительно Уатсон описал различные индусские и мусульманские традиции ношения одежды, охарактеризовал предпочтения индийцев касательно цвета, декора, размеров полотна. По мнению Харнетти, эффект от этого исследования незамедлительно сказался на европейской торговле в Центральных провинциях. С открытием железнодорожной ветки до Нагпура туда хлынула продукция английских фабрик. Примечательно в ней было не только ее количество, но и качество. По своим характеристикам она имитировала изделия нагпурских ткачей, однако была на 30 % дешевле [Харнетти 1991: 462–463].
И, наконец, еще одним примечательным начинанием стало основание в 1863 г. в Нагпуре музея и строительство специального здания для него. Инициатива его открытия принадлежала Ричарду Темплу. Идея возникла в октябре 1862 г. как ответ на активную деятельность Антикварного общества Центральных провинций. Был созван специальный комитет в составе Р. Темпла, П. Додса, С. Хислопа, капиатана Кобба из департамента общественных работ, Гектора Маккензи, секретаря Темпла, Дж. Ашбернера, заместителя Темпла, который должен был решить вопрос местоположения музея и его внешнего облика. Здание возвели по проекту Кобба, затратив на стройку 7000 рупий, на месте, где оно стоит по сей день. Это один из старейших музеев Индии. Темпл организовал дарбар
[243] на территории резидентства с целью собрать редкие артефакты. Он и сам внес лепту, подарив музею коллекцию ворчестерского фарфора. В мемуарах Темпл упоминает о «страсти Стивена Хислопа к археологическим раскопкам и его интересе к так называемой скифской эпохе, еще до прихода индусов в Индию». Именно во время раскопок, в которых принял участие и сам Темпл, Хислоп трагически погиб в результате несчастного случая [Темпл 1882: 243]. Коллекцию музея пополнили также изделия, выставленные во время нагпурской и джабалпурской выставок.
Таким образом, колониальные власти взялись не только за настоящее, но и за прошлое региона, визуализируя его посредством создания коллекции артефактов, консервируя его в специально созданном хранилище и преподнося его местным жителям в своей интерпретации. Интерес британцев к истории Индии, ее узнавание и фиксирование были важными механизмами их укоренения на чужой земле. Позволю привести собственную цитату из статьи, посвященной памятникам королеве Виктории на территории Индии
[244]: «Вписывание британского раджа в историю Индии, резервирование своего места в ней происходило с помощью реализации археологического и музейного проектов. Колониальные чиновники довольно рано озаботились сохранением культурного наследия Индии. В 1860 г. они создали Археологическую службу и скрупулезно собирали по всей стране памятники, предметы искусства, описывали их, заносили в каталоги и создавали музейные фонды. Архивируя свидетельства ушедших времен, перенося древние реликвии в уединенные сады и парки, на специальные территории, под своды музеев, британцы удаляли индийское прошлое из реалий повседневной жизни, консервировали его, превращая в череду фиксированных, статичных и неизменных исторических этапов, на смену которым пришла новая, современная эпоха с присущими ей визуальными формами искусства, памятниками и мемориалами» [Сидорова 2014: 244]. Возможно, чувствуя себя новичками и чужеземцами в центре Индии, британцы торопились с реализацией «исторического» проекта здесь.
* * *
В июле 1863 г. состоялись бурные дебаты, посвященные вопросам управления Индией [Парламентские дебаты, CLXXII: 178–237]. На этот раз представители Ланкашира не ограничились выдвижением традиционных требований или выражением недовольства бездействием властей. Лейтмотивом была прямая и очень резкая критика министерства по делам Индии, в частности Чарлза Вуда, за нарушение своих обязанностей и долга, которые они несли перед парламентом, ответственным за управление колонией. Парламентские дебаты 1863 г. стали последним серьезным столкновением ланкаширских предпринимателей и английских властей. Отношения между ними практически прекратились почти на три года. Первые годы после начала Гражданской войны в США показали, что надежды ланкаширских предпринимателей на быстрый выход из кризиса с помощью индийского хлопка не оправдались. Отчаявшись добиться от министерства серьезных и действенных мер, они перестали обращаться туда с просьбами и требованиями.
Вторжение английских предпринимателей на индийский рынок в первой половине 1860-х гг. слабо затронуло привычную, давно сложившуюся систему внутренних и внешних торгово-экономических отношений колонии. На резко возросший спрос на хлопок со стороны англичан индийская деревня максимально, насколько ей позволяли ее ресурсы, увеличила поставки сырья такого качества и в таком количестве, которыми располагала, но они не соответствовали высоким требованиям английских потребителей. Производство же большего объема высококачественного хлопка требовало значительного увеличения его посевов за счет продовольственных культур, что было невозможно в условиях натурального хозяйства, необходимости больших денежных инвестиций и трудозатрат, последующая экономическая выгода от которых, с точки зрения индийского земледельца, была очень сомнительной. В условиях нехватки средств, экономической зависимости от ростовщиков крестьяне предпочитали выращивать местные, давно известные сорта хлопка с использованием старинных методов и оборудования, потому что все это вкупе заведомо обеспечивало хороший урожай в нормальные годы и небольшой, но предсказуемый урожай в засушливое время, что означало получение гарантированного и стабильного дохода. Реакция индийских крестьян на возросший спрос лишь доказывала, что они были прагматичны и экономически рациональны в стремлении выжить и возможно получить выгоду. Но в основе реагирования индийского сельского хозяйства на возросший спрос лежали не привычные для европейцев законы политэкономии, а традиционные механизмы принятия решения.
Осуществление реформ, предложенных текстильщиками и направленных на социально-экономическую модернизацию Индии с целью ее успешной дальнейшей эксплуатации, оказалось в зависимости не только от конкретной политической и финансовой ситуации в Индии, политики властей, вынужденных сконцентрироваться на восстановлении социально-экономической стабильности и политического спокойствия в стране, но и от сроков их реализации. Перестройка глубоко традиционного общества требовала длительного времени и хорошо продуманной программы. В условиях внезапно разразившегося в Англии кризиса меры, принимавшиеся властями, носили краткосрочный, спорадический характер, были в основном рассчитаны на получение быстрого результата и в конечном итоге оказались малоэффективными. Поэтому невероятные усилия, предпринятые ланкаширцами по изменению социально-экономической ситуации в Индии в первой половине 1860-х гг., окончились неудачей. Хотя Индии удалось частично утолить сырьевой голод английской хлопчатобумажной промышленности, однако она не превратилась в надежный источник высококачественного хлопка.
