Трехсотстраничный отчет Ривет-Карнака за 1868–1869 гг. дает всеобъемлющую картину предпринятых им шагов в самых разных направлениях и анализ состояния хлопководческой отрасли в регионе. После окончания войны в США, в Центральных провинциях и Бераре продолжался рост запашки земель под хлопок:
в Центральных провинциях:
в Бераре:
Однако, что касалось сельскохозяйственных практик, они по-прежнему оставляли желать лучшего. Основное нарекание вызывало небрежение крестьян по отношению к качеству семян. Ривет-Карнак отмечал, что и без дополнительных усилий хлопок из Берара и Центральной Индии неплох и выше других индийских разновидностей ценился на ливерпульских рынках, главное, чтобы он выращивался из хороших семян [Там же: 51]. Он приводил типичные разговоры с райятами, во время которых те выражали готовность сеять семена высокого качества, если им удастся раздобыть их задешево. Однако они выказывали подозрительность по отношению к иностранным сортам. Раяты говорили, что «готовы использовать странные семена ради того, чтобы угодить сахибу, однако они всего лишь бедные крестьяне и не знают, как с ними обращаться, ведь сахиба не будет всегда рядом, чтобы помочь советом. Рам-рав попробовал два года назад иностранный сорт и потерпел неудачу, но если сахиб на следующий год предоставит им хорошие местные семена, они с радостью их купят» [Там же: 42]. Такие разговоры навели Ривет-Карнака на мысль, что «в вопросах принципиального улучшения культуры хлопка не следует полагаться на местных хлопкоробов. Необходимо самим взяться за дело и продемонстрировать преимущества новых методов и семян, и тогда крестьяне, возможно, последуют примеру» [Там же]. Он основал в разных дистриктах (Хингангхат, Амраоти, Шегаон) три экспериментальных хозяйства по селекционированию отборных семян местных сортов, разведению иностранных разновидностей хлопка – нью орлеанс и дхарвар, специально закупленных в соседнем Кхандеше, и выведению гибридных сортов. Также он занимался распространением семян среди крестьян на льготных условиях. В 1871–1872 гг. несколько экспериментальных полей появилось вблизи Нагпура [Моррис 1873: 7–8].
Ривет-Карнак сокрушался по поводу того, что один акр индийской земли производит чистого хлопка, составляющего едва ли четверть от объема, который дает акр американской земли. Улучшить ситуацию, по мнению уполномоченного по хлопку, могло активное применение удобрения почвы. «Индийские крестьяне, – писал он, – были не чужды этой практики, но в условиях бедности и скудости знаний она была довольно примитивной» [Ривет-Карнак 1869: 62]. Исследовав то, что предлагал мировой опыт, Ривет-Карнак принял решение закупить американское и австралийское удобрение, включавшее целый набор полезных элементов от аммиака до магнезии. Однако это было довольно дорогостоящее дело, и в целях удешевления был придуман и другой источник удобрения. Его предложил Джон Лоу, главный инспектор тюрем в Центральных провинциях. В подведомственных ему казенных домах была организована санитарная система, которая позволяла собирать нечистоты в одном месте. Скапливавшиеся отходы человеческой жизнедеятельности с успехом использовались в качестве удобрения в садах и на полях, прилегавших к тюрьмам [Там же: 69]. Ривет-Карнак указал, что стоит организовать такие системы в больших городах, которые смогут обеспечивать удобрение в больших количествах.
Александр Бинни
В порядке отступления следует отметить, что местные колониальные власти довольно активно занимались санитарными проектами. Это, в частности, объяснялось подверженностью Берара и Центральных провинций эпидемиям холеры. В районах, где преобладали черные почвы, благоприятные для выращивания хлопка, люди вынуждены были использовать воду, расположенную близко к поверхности – ручьи, реки, водоемы и т. п. Вода, которая находилась на глубине, была соленая, неприятная на вкус и непригодная для питья [Газетир 1870: 47]. Доктор Таунсенд, санитарный уполномоченный по Берару в 1868 г., писал в своем отчете, что именно вода была источником тяжелых заболеваний, и настаивал на том, что нет никаких других способов избавиться от напасти, как соблюдать санитарные нормы [Там же]. Уже в конце 1860-х гг. власти Нагпура взялись за организацию соответствующих систем. Сэр Александр Бинни (1839–1917), инженерводоснабжения городов и водных переправ, имевшем на своем счету несколько крупных проектов на Темзе в Лондоне, в 1867 г. получил должность исполнительного инженера в департаменте общественных работ Индии. Он был откомандирован в Центральные провинции и обосновался в Нагпуре, где провел работы по водоснабжению города из озера Амбазари
[251]. За свой труд Бинни заслужил благодарность от правительства Индии. Проект затронул старую часть города, где раньше располагался дворец раджи, но не охватил верхние районы, в том числе европейские кварталы. Работы были доведены до конца уже в 1890 г.
[252] Началось создание поверхностной дренажной системы для отведения нечистот, в отсутствие трубопровода скапливавшиеся нечистоты вывозились за город на тележках. В 1870– 1880-х гг. аналогичные работы проводились в других крупных городах Берара и Центральных провинций. С 1860-х гг. стали открываться госпитали и бесплатные пункты амбулаторного наблюдения. В 1871 г. в Бераре было уже три госпиталя и 20 медицинских пунктов [Газетир 1908–1931, VII: 421]. А в Центральных провинциях к этому времени функционировало 79 медицинских заведений, из них 66 бесплатных амбулаторий, 2 психиатрические больницы, 1 лепрозорий, 6 богаделен [Газетир 1870а: cxlviii].
Вид работ по водоснабжению Нагпура около озера Амбазари
Что же касается использования воды для целей ирригации, то этот проект не получил развития в регионе. Хотя Ривет-Карнак и считал, что кусты хлопка важно обеспечивать достаточным, регулярно поступающим количеством влаги, которая тем более была необходима в случае использования удобрений, однако распространенное мнение сводилось к тому, что индийский хлопок не нуждался в большом объеме воды. Возможно, из-за отсутствия насущной необходимости ирригационные системы почти не строились [Ривет-Карнак 1869: 73]. По сведениям «Газетира» в 1881 г. в Бераре не было системы водоканалов, а из колодцев орошалось только 66 кв. миль земли, по другим источникам – 68. Площадь неорошаемых земель составляла 10 158 кв. миль [Газетир 1908–1931, VII: 387–388].
