Наконец, крайне важным Ривет-Карнак считал кадровое обеспечение сельскохозяйственных экспериментов, а именно – создание штата квалифицированных садоводов, в терминологии того времени. На них же возлагалась крайне деликатная миссия общаться с местными хлопкоробами, убеждать их брать на вооружение новые методы работы и использовать другие семена. «Абсолютно необходимо, чтобы чиновники, ответственные за исполнение этих обязанностей, приобрели некоторые знания местных языков и обычаев, обладали тактом и терпением… Механизм нашей работы приводится в движение двумя колесами. Одно – это садовод, который получает результат и знания, другой – ассистент, передающий эти знания людям. Один издает книги, другой обучает людей их читать, объясняет смысл написанного» [Ривет-Карнак 1869: 75–76]. Много говорилось о необходимости создания специальных школ для подготовки специалистов.
С этой темой была близко связана проблема образования местного населения. До определенной степени все затеянные британцами преобразования в провинции, включая эксперименты с хлопком, стимулировали развитие школьного обучения, особенно его начального звена. Британцы еще со времен экспериментов Джеймса Томасона, лейтенант-губернатора Северо-Западных провинций, в 1840–1850-е гг. делали упор на приобретение населением полезных знаний. Томасон считал важным пробудить у местных жителей интерес к обучению и заставить почувствовать нужду в нем. В выпущенной по этому поводу резолюции (от 9 февраля 1850 г.)
[253] говорилось: «Средство достижения поставленной цели следует искать в существующей системе земельного налогообложения, в соответствии с которой вся земельная собственность в стране должна была периодически переписываться. Лишь незначительное число индийцев не владеют земельными наделами. Для правильности осуществления регистрации требуется, – говорилось в документе, – чтобы те, чьи права регистрируются, могли подтвердить их и дать необходимые разъяснения. Это предполагает умение читать, писать, знание простейших правил арифметики и измерения земли». Спустя четыре года в резолюции Чарлза Вуда № 49 от 19 июля 1854 г.
[254], которая вошла в историю Британской Индии как Хартия индийского образования, говорилось о «необходимости наилучшим способом передать полезные и практические знания, необходимые в каждодневной жизни, огромным массам населения, которые не в состоянии сами, без дополнительной помощи получить образование». Такой установки придерживались власти недавно образованных Центральных провинций. В «Газетире» по Центральным провинциям отмечалось, что «в столь малонаселенной и отсталой стране главной задачей является обеспечение начального образования для многих людей», а среднее и высшее образование для некоторых признавалось второстепенной целью. К 1870 г. в провинциях насчитывалось 72 835 учащихся, т. е. образование получал каждый 125-й человек. Функционировало 2 школы высшего образования и 16 средних школ. [Газетир 1870а: cxlvi–cxlvii]. В Бераре к этому году была 340 школ с 14 898 учащимися. Изних 2 школы (в Аколе и Амраоти) давали высшее образование (217 учеников), 44 – среднее (3747 учеников), 267 – начальное (10 148 учеников), 27 – женское (18 индусское и 9 – мусульманское) (730 учениц) [Газетир 1870: 273–274]. Развивалась выставочная деятельность в демонстрационно-образовательных целях. Достижения сельского хозяйства выставлялись в разных дистриктах. Одной из самых важных, по мнению Уоттса, была выставка в 1868 г. в Аколе, в Бераре. Затем она переехала в Бомбей [Уоттс 1871: 30].
В задачи уполномоченного по хлопку входило стимулирование торговли сырьем. Основное внимание чиновников было направлено на развитие средств коммуникаций в Индии. В 1869 г. состоялась конференция в Лондоне членов парламента и других общественных деятелей, организованная Ассоциацией по поставке хлопка, на которой было объявлено о намерении правительства продолжить железнодорожное строительство [Уоттс 1871: 28]. В Центральных провинциях и Бераре эти общие планы конкретизировались в строительстве как магистральных, трансконтинентальных направлений, так и более мелких, внутренних линий связи. К первым можно отнести открывшуюся в 1867 г. ветку Восточно-Индийской железной дороги из Аллахабада в Джабалпур. В 1870 г. был проложен путь в Джабалпур из Бхусавала, города, откуда еще раньше на восток ушла железная дорога на Нагпур. Новое ответвление проходило по северу Центральных провинций через долину реки Нармады и пересекало дистрикты Нимар, Хошангабад, Нарсингпур, Джабалпур. Таким образом, двинувшись в 1849 г. навстречу друг другу с двух сторон Индийского полуострова, две дороги – Восточно-Индийская и Великая железная дорога Индийского полуострова – наконец соединились в центре субконтинента, связав между собой Калькутту и Бомбей. С открытием в ноябре 1869 г. Суэцкого канала скорость сообщения между городами Британских островов и Британской Индии увеличилась в несколько раз.
Не менее важным было развивать локальную сеть путей для скорейшей доставки хлопка из внутренних районов центрально-индийского региона к железной дороге. В Бераре были построены два ответвления от Великой железной дороги Индийского полуострова в крупнейшие хлопковые центры Кхангаон и Амраоти, в Центральных провинциях протянулась ветка до Хингангхата и позднее легкая (узкая) железная дорога – до Чхаттисгарха. До этого хлопок из Кхангаона доставляли на повозках по не очень хорошим дорогам в Нандуру или Шегаон, находившимся от него в 12 милях. Рельсы же были проложены по кратчайшему пути длиной в семь миль от Кхангаона к Джалламу, станции на Великой железной дороге. Рассуждая о преимуществах другой дороги, в Хингангхат, Ривет-Карнак отмечал, что она облегчит связь с дистриктом Чандой, на полпути к которому он располагался. Это в свою очередь обеспечит приток английских товаров, в частности манчестерских дхоти, в регион, где население в основном живет за счет прядения и ткачества, и, таким образом, высвободится большое количество людей для занятия сельским хозяйством
[255] [Ривет-Карнак 1869: 91]. Вскоре железная ветка дотянулась и до самой Чанды, где в местечке Буллапур А. Бинни совместно с майором Люси Смитом обнаружил угольное месторождение.
Схема дорог к Кхангаону [Ривет-Карнак 1869: 102]
О массовом вторжении манчестерской готовой хлопчатобумажной продукции в Центральную Индию как результате открытия железных дорог в отчете о торговле писал Джон Генри Моррис, главный уполномоченный Центральных провинций (1867–1884), сменивший на этом посту Ричарда Темпла: «Ткачество и торговля готовыми изделиями являются привычными занятиями для огромных групп местного населения, связанными с их кастовыми обычаями, поэтому вопрос о том, насколько долго ремесленники и торговцы смогут выдерживать конкуренцию с импортными товарами, остается дискуссионным. Домотканая индийская одежда очень ноская и служит в пять раз больше, чем более тонкие, машинного производства английские изделия. Индийские ткани меньше линяют, дольше сохраняют цвет и яркость. Однако известно, что только единицы в Индии не носят английскую одежду, а также то, что сотканные вручную ткани не могут конкурировать с манчестерской продукцией по масштабам производства и магазинных продаж» [Моррис 1873: 13]. А уже в 1874 г. индийский предприниматель Джамсетджи Тата
[256] основал в Нагпуре ткацкую фабрику, которая начала функционировать в 1877 г. Тата назвал ее Императорской фабрикой (Empress Mills) в честь провозглашения 1 января 1877 г. королевы Виктории императрицей Индии. На фабрике были прядильные, ткацкие, красильные цеха, 1 400 ткацких станков, 75 000 веретен. Приводили в движение эти машины 4 300 работников.
