«Смешивание начинается на этапе сева. Райяты не сохраняют часть урожая для получения семян, в этом вопросе они зависят от бания
[261]. Бания расплачивается со сборщиками натурой и получает от них весь хлопок разных сортов. Он сразу продает его более крупному дилеру, который чистит и прессует волокно. Таким образом, подмес происходит часто не намеренно, а по незнанию. Однако эти дилеры, а также агенты очистительных и прессовальных фабрик порой умышленно смешивают разные сорта хлопка. Ни на одной стадии этого сложного бизнеса честность и добросовестность не пресекают зло. Если райяты посеют чистые семена и сохранят в таком виде, бания перемешают их. Если бания будут продавать только хорошие семена, это удорожит их, и райяты, вполне возможно, предпочтут более дешевые семена. Если большие фирмы будут отказываться от смешанного хлопка, то их машины будут простаивать»
[262].
Таким образом, несмотря на все усилия, принципиального улучшения качества индийского хлопка не произошло. Что касается его количества, то и оно, достигнув определенного уровня, перестало увеличиваться. По данным из отчетов Дж. Г. Морриса, экспорт хлопка из Центральных провинций выглядел так:
1869–1870 – 243 669 маундов
1870–1871 – 261 810
1871–1872 – 330 104 [Моррис 1873: 14]
1873–1874
[263] – 241 189 [Моррис 1875: 22]
1874–1875 – 252 602 [Моррис 1876: 15]
1875–1876 – 141 808
[264] [Моррис 1877: 21]
1876–1877 – 221 048 [Там же].
Общие показатели импорта и экспорта по Центральным провинциям:
В 1872 г. Моррис подметил эту тенденцию и высказал следующее мнение:
«В 1863–1864 гг., когда железные дороги, ныне бегущие через провинцию, были в сотнях миль от наших западных и северных границ, когда были доступны лишь медленные и дорогие средства транспорта, общий объем торговли в округленных цифрах составлял 100 тыс. тонн на сумму 4 млн ф. ст. Теперь, десять лет спустя, с железными дорогами, которые открыли нам Северную и Западную Индию, он увеличился лишь вдвое, и, судя по показателям за последние несколько лет, нет надежды на существенный рост. Это правда, что был некоторое увеличение торговли шкурами, рогами, красителями, шелковистыми коконами, но, так как это, прежде всего, сельскохозяйственная страна (Центральные провинции. – С. С.), не следует уповать на рывок в материальном развитии до тех пор, пока не будут обеспечены средства для вывоза больших излишков зерна, культивируемого в этом регионе. С падением цен вследствие восстановления американской торговли хлопком вряд ли можно ожидать серьезного расширения площадей под эту культуру у нас» [Моррис 1874: 12].
В пропорциональном же отношении доля земель под хлопком составляла в среднем около 7–9 %, в то время как под продовольственными культурами – 71–77 % от всех посевов
[265]. И такое соотношение сохранялось вплоть до самого конца XIX в. В отчете относительно ситуации с хлопком в провинции Берар за 1878–1879 гг. сообщалось, что «поля в этом регионе настолько хорошо освоены, что дальнейшее увеличение посевов хлопка возможно только за счет других культур, а этого вряд ли стоит ожидать» [МакАлпин 1974: 679].
В основе пассивного, инертного поведения крестьян, не желавших перенимать новые методы ведения сельского хозяйства, лежали натуральный характер хозяйства, увеличившийся, но все еще слабый товарооборот и, как следствие, необходимость постоянно заботиться о продовольственных запасах, недостаточность свободных средств для инвестирования в рискованные, с точки зрения крестьян, предприятия, зависимость от поставщиков семян, закупщиков сырья и т. д. При отсутствии в индийской деревне реальных экономических стимулов для переориентации крестьянского хозяйства на новые формы ведения хозяйства, мероприятия англичан, носившие демонстрационный и рекомендательный характер, оказывались неэффективными. Требовались более действенные рычаги воздействия, которыми английские чиновники не располагали или которые не желали применять. Билль о мошенничестве с хлопком был единственным случаем вмешательства властей в дела индийского производства. Но этот билль носил ограниченный характер. Бомбейское правительство, обеспокоенное нежелательным вмешательством в дела индийских крестьянских хозяйств, требовало от чиновников крайне осторожно его использовать
[266] и подчеркивало, что смешивание различных сортов хлопка, которое крестьянин находил выгодным в коммерческом отношении, не могло рассматриваться как преступление и не подпадало под его действие. Майор Дж. Белл, уполномоченный по Западному Берару, в письмах первому помощнику резидента Хайдарабада сокрушался, что «билль о мошенничестве более не действует в Бераре»
[267] и считал ошибкой то, что «он поддерживал его отмену»
[268]. Власти считали, что наличие такого закона было оправдано только в исключительных условиях, в которые была поставлена английская хлопчатобумажная промышленность в годы сырьевого голода. Теперь же, когда кризис миновал, налог на торговлю хлопком создавал искусственные преимущества американскому сырью на мировом рынке. Единственное, на что могли рассчитывать чиновники – это на свой авторитет как представителей верховной власти, что поначалу оказалось действенным и объясняло первоначальный успех программы. Однако со временем, как только крестьяне понимали, что не обязаны подчиняться указаниям чиновников, они немедленно возвращались к привычным способам хлопководства, сводя все усилия чиновников к нулю.
