— Бесполезно, сэр, посмотрите туда, — сержант показал на открытый люк, из которого хлестали потоки дождя.
— Он может быть где угодно, в том числе и здесь. Или у тебя есть правильная версия?!
— Ну, за силовое поле он вряд ли вышел…
— Ты так считаешь, умник? Если он сюда влез, то мог и обратно выбраться.
Стоя в толпе бойцов, я тихо произнёс, делая вид, что рассуждаю вслух:
— Может, штаб… или фарнодром?..
— Точно! — подхватил мои слова стоящий рядом солдат. — Сэр, я был на КПП, когда там убили пилота. Он говорил, что Жабам нужна Ласточка.
— Хм… Хорошая идея, боец… Соображаешь… Оцепление оставить, трое на крышу, пятеро продолжают поиск здесь. Остальные за мной! — командовал капитан.
Присоединившись к отряду, я побежал вместе со всеми. Через несколько минут мы добрались до площадки на окраине воинской части. Периметр ярко освещался и наверняка был огорожен мощным силовым полем. На борту одного из летательных аппаратов было написано «Ласточка».
«Спасибо, что привели к цели», — ухмыльнулся я.
Мы прибыли как раз вовремя. Погрузку боеприпасов уже закончили, и фарнолёт готовился к старту.
— Остановить вылёт! — крикнул капитан. — Здесь может быть диверсант! Десять человек со мной на борт, остальные осматривают прилегающую территорию!
Вслед за капитаном я с другими солдатами поднялся на борт Ласточки.
— Вы двое в кабину, — давал распоряжения офицер. — В грузовой отсек — вы… — он указал на стоящего рядом со мной солдата и начал искать взглядом следующего претендента. Чтобы обратить на себя внимание я стал активно поправлять шлем. — И вы с ним, капрал, — ткнул в меня пальцем капитан.
Оказавшись в грузовом отсеке, я сразу же направился к ящикам с боеприпасами.
— Боец, проверьте комнату с пищевыми запасами, тут я сам справлюсь, — скомандовал я.
— Есть, сэр!
Когда солдат удалился, я достал «умные» гранаты и запрограммировал их срабатывание с задержкой взрыва в пять минут на высоте ровно в четыре с половиной мили. Именно эту высоту показывал дисплей пушки, из которой я сбил фарнолёт капитана Хорецана.
«Теперь Крысы сами пропустят бомбу, — злорадствовал я. — И никакая система защитных полей им не поможет».
Я положил гранаты в разные ящики и прикрыл снарядами так, чтобы они обязательно сдетонировали.
— Здесь всё чисто! — крикнул я и пошёл в соседнее помещение помогать в поисках мифического диверсанта.
Мы ещё продолжали искать, когда мощный толчок заставил землю содрогнуться: сработала бомба, оставленная на складе. Все в панике высыпали на улицу. Адский взрыв накрыл воинскую часть.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, я отделился от солдат и залёг в траву, наблюдая за устроенной суетой. Со стороны ангара ещё долгое время звучали взрывы, выбрасывавшие огненные протуберанцы.
Внезапно освещение периметра погасло, похоже, один из снарядов повредил систему защиты. Пока не подключили силовое поле, я переполз в лес и оттуда продолжил наблюдать за переполохом.
Задержавшаяся со стартом Ласточка всё же взлетела. Видимо, после тщательной проверки решили, что ей ничего не грозит. Я с волнением ждал, как фарнолёт доберётся до Небесной Крепости. Взмыв в небо, летательный аппарат скрылся за тучами, укутавшими воздушную базу.
Минуты ожидания показались часами. Время будто остановилось. Я горел от нетерпения. И вот гром сотряс всё вокруг. Вспышка осветила землю, как в самый яркий солнечный день. Небесная Крепость, разлетевшаяся на множество кусков, пронзила небо метеоритным дождём, явив незабываемо красочное, но ужасное зрелище.
— Получилось! Вот вам за Одди! За Шандара! За родителей! За всех моих друзей! — процедил я сквозь зубы.
Несколько дней спустя я узнал о последствиях моей «операции». Наступающие вражеские солдаты, увидев сначала мощнейшие взрывы склада боеприпасов, а потом и уничтожение Небесной Крепости, решили, что попали в окружение. Полностью деморализованные, они начали отступать. Подоспевшие войска Барстера легко одержали победу над разрозненными отрядами противника. Было уничтожено большое количество живой силы, захвачено много пленных и техники, а также занята часть территории, принадлежавшей Великому Альянсу.
На учебной базе меня приняли как героя и наградили широкой фиолетовой нашивкой. Без выпускных испытаний я был зачислен в разведывательный батальон Корпов с сохранением звания младшего отрядного коммандера. Наступил новый этап в моей жизни.
* * *
Мне было за что ненавидеть Альянс. Переполненный жаждой мести, я беспощадно уничтожал врагов. В рядах Корпов я чувствовал себя на своём месте. Убивая, я был на страже жизни. Теперь я мог отомстить за смерть моего нерождённого ребёнка, за Одди, за родителей, за Шандара…
Службу в армии Барстера, как и всё, связанное с войной, наполняли опасности. Много раз я был ранен, а однажды даже попал в плен, из которого лишь чудом удалось бежать. Случались славные победы, но и поражения не обходили стороной.
Я часто думал об Одди, ведь нет чувства более яркого, чем любовь, и ничто, кроме неё, не может породить разрывающих душу страшных ран. Постепенно Одди превратилась для меня в привычную глухую боль, хранящуюся в памяти, но нежность к любимой помогала не допускать черноту в сердце.
Война шла с переменным успехом. За долгие годы баланс, установившийся с начала Эпохи Великого Противостояния, так и не был нарушен ни одной из сторон. Границы оставались практически неизменными: двумя третями территорий владел Барстер, остальными — Великий Альянс.
Но однажды что-то изменилось. Зыбкое равновесие пошатнулось. Чаша успеха всё чаще стала клониться на сторону врагов. Пошли слухи о том, что у Великого Альянса появилось новое могучее оружие, противостоять которому невозможно.
Враги наступали. Наши потери становились всё более регулярными и ощутимыми. Карта неотвратимо менялась, будто кто-то уронил чернильницу, и появившаяся жирная клякса медленно расползалась, перекрашивая пространство в цвета Альянса.
Часть IV
ВОЙНА КОРПОРАЦИЙ. АГОНИЯ
Глава 26
Прошло несколько лет моей службы в армии Барстера. Наши войска отступали. Земли Корпорации стремительно уменьшались, а надежды на победу таяли с каждым днём…
Структура сословий в Великом Альянсе строилась на тех же принципах, что и в Барстере, но исторически имела собственные названия.
Аналогом Просвещённых у них были Философы. Одно время самым известным учебным заведением в Альянсе считалась Первая Философская Школа. Именно в её стенах получали знания учёные, составлявшие тогда цвет науки. Постепенно всех работников умственного труда стали называть Философами, и это название укрепилось в сознании людей.
