— При таком раскладе нам терять нечего. Сэр, советую вам добровольно последовать с нами. Если я отпущу кнопку, то энергетическая пуля, сидящая в вас, разорвётся, размазав ваши выдающиеся мозги по стенам этого зала, — импровизировал Отто, показывая ему зажатый в руке брелок.
Я утвердительно кивнул.
От напряжения у испуганного помощника Разумовского сдали нервы и он начал палить.
— Нет, Вик! — крикнул Отто и бросился прикрывать меня от выстрелов.
Две пули зацепили меня. Остальная часть обоймы вошла в Отто. С расширившимися от ужаса глазами, Разумовский смотрел, как слабеющая рука Отто выпускает пульт. Перехватив брелок в свою ладонь, я поднял обессилевшего друга.
— Идиот! Ты сейчас чуть не угробил меня! — крикнул учёный и выстрелил в ассистента. Разумовский посмотрел на меня обезумевшими глазами и произнёс: — Говорите. Что, что я должен сделать?
— Помогите мне, — приказал я еле дышащему от страха Философу, кивнув на Отто.
Разумовский безропотно подхватил моего друга с другой стороны.
— Прости, девочка, но такие моменты не терпят свидетелей, — сказал он, повернув голову в сторону помощницы, и выстрелил ей в висок.
Глава 31
Субмарина пришвартовалась в гавани у развалин старого Тулона на Лазурном берегу. Здесь нас уже ждали, как триумфаторов. Среди встречающих был даже сам Главнокомандующий Перес. Мои ранения оказались не столь критичными, и я выбрался из лодки самостоятельно. А вот Отто пришлось вытаскивать на носилках. Следом за нами, в плотном кольце охраны, вывели Разумовского.
— Молодцы, ребята! — кинулся к нам обычно не эмоциональный Перес. — Это самая блестящая операция из всех, которые мне довелось видеть. Достойно красных нашивок. Слава героям!
— Слава героям! Слава Барстеру! — подхватили встречающие.
Отто был очень плох. Видя ажиотаж вокруг нас, он улыбнулся и взял меня за руку.
— Вик… у нас… получи… лось… — с трудом шевеля губами, прошептал он и провалился в беспамятство. Его ладонь, ослабев, разжалась и безвольно опустилась.
Я похолодел от ужаса. Перед глазами возник образ умирающей Одди. В припадке отчаяния мне хотелось рвать на себе волосы и биться головой о землю.
— Нет, Отто! Нет! Только не ты! — кричал я. — Я больше не могу никого терять!
— Держись, парень, — прошептал склонившийся над Отто Главнокомандующий. — Ты нужен нам всем. Ты нужен народу Барстера.
Приложив руку к артерии на шее друга, я нащупал еле пробивающийся пульс.
— Он жив, жив! — завопил я. — Сделайте что-нибудь! Помогите ему!
— Срочно загрузите их в фарнолёт и отправьте в Центральный Командный Госпиталь Нью-Лондона, — скомандовал Перес. — Приставьте лучших медиков. Эти парни должны жить…
Госпиталь размещался в самом сердце Корпорации — в её штаб-квартире. Это было не обычное лечебное учреждение, а скорее научно-исследовательский центр, в котором разрабатывалась самые передовые технологии в медицине. Все самые светлые головы Корпорации были сконцентрированы именно здесь. Практикой в госпитале, естественно, тоже занимались: тут лечили наиболее сложные и интересные случаи. Кроме того, именно в этом госпитале поддерживали здоровье верхушки Барстера.
Я настоял на том, чтобы меня положили в одну палату с Отто, стараясь ни на минуту не покидать друга. Нашим лечащим медиком назначили мастера пятой ступени знаменитого Аарона Гленна. Его предки уже не одно поколение занимались искусством врачевания, и несколько видных эскулапов носили эту фамилию.
Прошла неделя, Отто так и не пришёл в сознание, хотя врачи и колдовали над ним круглыми сутками.
— Сэр, у него есть шанс выкарабкаться? — спросил я у Гленна.
— Нужно надеяться. Мы делаем всё, что в силах современной науки, — ответил тот. — Его жизнь зависит только от возможностей организма, но, как это ни прискорбно, исход может быть любым.
Такой неоднозначный ответ меня совершенно не устраивал. Я не мог позволить себе потерять ещё и Отто, ведь теперь он оставался самым близким мне человеком.
«Нельзя просто так сидеть и ждать. Нужно что-то делать. Надо взять всё под контроль. А может… может, тот препарат?..»
Я вспомнил время, когда трудился в лаборатории Дедушки.
«Если идею твою чуток доработать, то заживать раны ох как быстро будут. Да, досадно, что нет оборудования в глуши нашей, чтоб дело твоё до ума довести… — говорил мудрый старец, протягивая старые тетради. — Вот, сынок, возьми. Здесь результаты трудов моих. Я тут давеча и над твоей идеей поработал, кое-какие мысли свои добавил… Возьми, думаю, сможешь всем этим разумно распорядиться…»
— Мастер Гленн, мне нужно срочно покинуть госпиталь, — обратился я к медику.
— Ни в коем случае. Вы ещё недостаточно окрепли после ранений. Это большой риск. Нет, — отрезал он.
— Ясно, — произнёс я после паузы. — Тогда у меня к вам две просьбы…
— Говорите.
— Вы сможете доставить из моей квартиры кое-какие материалы?
— В Нью-Лондоне?
— Да, — я написал на бумаге координаты. — Вот адрес. Это стопка старых тетрадей с важной для меня информацией.
— Без проблем. Что ещё?
— Мне необходим доступ в лабораторию.
— Это-то вам зачем? — удивился он.
— Хочу поработать над новым лекарством.
— Хм… Я слышал, что вы неординарная личность, но чтобы… — Гленн задумался. — Это не так просто. У вас нет допуска. Ну, хорошо… Попробую похлопотать.
На следующее утро мастер Гленн появился в палате с широкой улыбкой на лице. Он передал мне тетрадки с пожелтевшими листами и возбуждённо произнёс:
— Старший агент, а у вас высокие покровители. Верховный Мастер, просмотрев записи, лично приказал внести вас в реестр допущенных к работе в лабораториях госпиталя. Мало того, он выделил вам в помощь двух способных Просвещённых третьей ступени, — немного смутившись, медик продолжил: — Извините, я тоже позволил себе ознакомиться с материалами… Очень, очень интересные работы.
— Спасибо, мастер. Спасибо за вашу помощь, — сказал я, благодарно пожав его руку, и с жадностью набросился на тетради.
Мою идею Дедушка серьёзно доработал, кое-что добавив и изменив. Теперь она стала походить на инструкцию, которую при определённых усилиях и достаточной лабораторной базе реально было воплотить в жизнь.
Я быстро вошёл в ритм и, освежив необходимые знания, с головой погрузился в работу. Тяга к открытиям, проснувшаяся ещё в раннем детстве, и состояние умирающего друга заставляли меня трудиться, забыв обо всём на свете. На сон оставалось по два-три часа. Я спешил, понимая, что время работает против меня. Ассистенты, действительно толковые специалисты, заразившись от меня энтузиазмом, самоотверженно помогали. Мы проделали сотни опытов и извели немало лабораторных крыс. Иногда нас посещал сам Зилан, подбадривал и давал ценные советы.
