Счет за газ и свет на имя Иан О’Доннела просрочен на 30 дней.
Июльское издание журнала VOGUE на имя Изабель Линкольн.
Буклет с рекламой и скидкой в каком-то бутике — Элизе Миллер.
Выгодное предложение от мобильного оператора — Ребекке Лоуренс.
Скидка на почтовые ящики для Элизы Миллер.
Счет по кредиту на «Хонду» на имя Иана О’Доннелла.
Еще была открытка, но на ней не было марки и почтового штампа. Адрес был написан зелеными чернилами, а почерк казался знакомым — это Кевин Томпкинс. В отличие от прочих записок от этой он не успел избавиться.
Проверка почты завершилась. Грей подошла к лестнице, наверху было темно.
Она сглотнула — ее не должно быть здесь. Изабель не давала ей разрешения. И Иан тоже. Она посмотрела на входную дверь и подумала о том, чтобы накинуть цепочку. Но тогда, если бы кто-то попытался войти, то он бы наверняка знал, что внутри кто-то есть.
Она поднялась вверх по лестнице. Прокравшись мимо спальни для гостей, она попала в главную спальню. Прежде чем войти, она остановилась и прислушалась.
Но услышала только стук собственного сердца и далекий гул холодильника.
Она подошла к шкафу, засунула руку внутрь, и среди темноты и одежды ее рука наткнулась на что-то твердое и железное. Она вытащила это на свет.
Металлический сейф.
Под кучей белья она нашла маленький ключик.
Снаружи хлопнула дверь.
У Грей перехватило дыхание, и она замерла.
Звук шагов по тротуару.
Скрежет петлей на воротах.
Хлоп! Ворота открылись.
Шаги гулким эхом раздавались во дворе.
Дверь захлопнулась.
Но это была не дверь к Изабель Линкольн.
Грей вставила ключик в замок.
Оборот. Щелчок.
Внутри лежала карточка социального страхования, заканчивающаяся на 6303 на имя Изабель Линкольн.
Еще там было свидетельство о рождении, фотографии, на которых были видны синяк на левой руке Изабель, багровая шишка на лбу, еще один синяк под разбитым глазом и порез на внутренней стороне нижней губы.
Грей охнула. Кто мог такое сделать? Иан или Кевин?
Оба варианта возможны. Может, Иан бил Изабель, Кевин за нее вступился, а когда получил отказ, убил ее. Вполне может быть.
Грей просмотрела свидетельство о рождении. Кристофер и Хоуп Уолтерс Линкольн записаны родителями. Она сфотографировала свидетельство, страховую карточку и фотографии с травмами Изабель. Порывшись в сейфе еще, Грей задела пальцами какой-то мягкий пластик.
Это был контейнер для еды.
Вот только наполнен он был волосами каштанового цвета и обрезками ногтей.
Она снова заглянула в сейф, там был еще один пакет, тоже набитый волосами и ногтями.
Может взять это, — подумала она, — хотя что мне с этим делать? Понятия не имею. Но она дала волю своему разуму, он решил, что это вполне себе хорошая мысль.
Грей убрала сейф обратно в шкаф, а ключ положила в шкатулку. Она снова зашла в ванную. Вокруг сливного отверстия было черное кольцо. Она открыла аптечку — оранжевые флаконы с оксикодоном, демерол, ибупрофен, тюбики с маслами и кремами и флакон с противозачаточным стоял в целости и сохранности. Нераспечатанный.
Ти рассказывала, что во время попытки самоубийства Изабель выпила целый флакон.
Либо у Изабель был еще другой флакон, либо…
— Этого не было, — сказала Грей вслух, — как и говорил Иан.
Она прокралась обратно в коридор и спустилась по лестнице.
Что это?
Она склонила голову набок и прислушалась.
Кто-то что-то царапал, где-то над ней.
Мыши. Миссис Томпкинс упоминала о них и о яде. Вот как умер Морис.
Грей вернулась к обеденному столу, на нем лежал блокнот. Он был пустой, и лишь на одной странице в самом конце была запись:
BZE 11.55 12.30 12.55 AA
10.25 DEL UA 6.00
Что это? Номера рейсов? АА — это «Американ Эйрлайн»? DEL — «Дельта»? UA — «Юнайтед»?
Но что такое BZE? И когда были сделаны эти записи? И почему Изабель хранит образки волос и ногтей?
Ответа на эти вопросы у Грей не было. Но она знала причины травм, которые были на фотографиях Изабель. Часть плана по обеспечению собственной безопасности. Фотографии насилия сыграли бы большую роль в судебном процессе. «Он убьет меня, если найдет», — с подтверждающими документами. Она попала бы в программу защиты свидетелей, и ее новое имя никто бы не знал.
— Надо уходить, — прошептала она.
Миссис Томпкинс, вероятно, поглядывала в глазок, чтобы не пропустить момент, когда Грей будет уходить передавать обед сыну.
Теперь Грей тоже смотрела в глазок.
Проход был пуст.
Она поспешила назад в машину, запрыгнула на переднее сиденье и оглянулась. Улица выглядела безлюдной.
Она достала телефон из сумки и стала искать, что же такое BZE?
Страница медленно прогружалась, сеть здесь отвратительно ловит.
BZE — Международный аэропорт Филипа С. В. Голдсона, Белиз-Сити.
Глава 23
Изабель должна была лететь в Белиз?
Но ей, вероятно, пришлось поменять свой первоначальный план покинуть Лос-Анджелес. Вот почему она не сделала ни тех фотографий, ни сняла копию со свидетельства о рождении. Просто не было времени. Измученная и напуганная, она побросала вещи в чемодан. Ее сердце колотилось в горле, когда она бросилась к черному грузовику и умчалась прочь, а пульс все еще отдавался в костях, когда самолет вырулил на взлетную полосу и спустя несколько часов приземлился в Белиз-Сити.
Вероятно.
Грей въехала на стоянку у торгового центра, но по-прежнему сомневалась.
Почему же ей не верилось в правдивость этой истории?
Потому что Кевин Томпкинс, возможно, убил Изабель и сейчас просто выдает себя за нее.
Призывной пункт вооруженных сил находился в нескольких шагах от «Панда-Экспресса». От любителя говядины с брокколи до гордого морского пехотинца около восемнадцати метров.
После похорон матери Грей долго обдумывала идею присоединиться к ВВС — Виктор был летчиком, пока не стал работать в Бюро. Грей пошла в подобный призывной пункт и сидела напротив сурового на вид белого мужчины с челюстью Чарльтона Хестона. Он разглагольствовал о патриотизме, преданности делу и мужестве и думал, что лучше всего ей будет в армии, будет легче, ведь она сможет получить результаты тестов и образование. Но потом она показала ему свой диплом по истории от университета во Фресно, а затем и свои высокие баллы на квалификационном тесте Вооруженных Сил. Уж квалификации-то ей хватало, чтобы попасть на любую чертову службу, какую бы она ни захотела. Но ей не хотелось — потерянность и одиночество снова стали для Грей «нормой» жизни.
