— В том и проблема, — сказала Кларисса и вытащила из кармана шорт телефон. — Хотите глянуть на мое американское платье? Я померила его сегодня утром.
Оно было белым, словно сигаретный дым, с таким количеством тюля, что его хватило бы на шесть свадебных платьев.
— Восхитительное, — ахнула Грей.
— А то красное, что для вашей китайской свадьбы? — Дженнифер внимательно рассматривала фотографию, выискивая что-нибудь, хоть что-нибудь, что можно было бы раскритиковать.
— Оно все в булавках, — сказала Кларисса.
— О, — сказала Дженнифер. — Я заказала нам номера в «Космополитен».
Шрам возле пупка Грей пульсировал — то ли действие оксикодона кончилось, то ли ее тело готовилось взбунтоваться. Неужели она действительно собиралась снова нырнуть в этот город?
Кларисса толкнула Грей в ногу.
— Прекращай. Даже и не думай.
Грей моргнула.
— Чего не думать?
— Ну, ты буквально стискиваешь зубы и пялишься в пустоту. Планируешь пропустить мой уик-энд, но ты просто не можешь так поступить, — глаза Клариссы наполнились слезами. — Да ладно тебе, Грей.
— Разве у тебя на свадьбе не будет еще десяток подруг?
— Всего пять. Но я вроде как хочу, чтобы и ты была там тоже. Приходи. Ну же.
Грей заставила себя улыбнуться.
— Я приду. Чтоб я сдохла, если не приду. А теперь за работу.
С этими словами женщины закончили обедать, затем Дженнифер и Грей взяли блокноты, а Кларисса — свой айпад.
— Во-первых, — сказала Грей, — сегодня у этой бедной женщины день рождения, и как она его проводит? Либо в бегах по всему свету, либо в гробу.
— Отстойно быть ею, — сказала Кларисса.
— Худший день рождения в моей жизни, — сказала Дженнифер. — Есть хот-доги с бензоколонки. Это я о себе говорю, а не об этой цыпочке Изабель. Но это уже другая история…
— В другой раз послушаем, да.
Грей рассказала им о Ребекке Лоуренс (не мать) и Кевине Томпкинсе (конченный извращенец). Она показала им снимок записки, которую взяла с кухонного стола Изабель (аэропорт города Белиз), пакет для волос и обрезков ногтей (фу!) и фотографии снимков избитой Изабель Линкольн (ну и дерьмо).
Там был конверт от Объединенной комиссии (JCI), который Грей так и не вскрыла, — вскрывать чужую почту является федеральным преступлением. Была еще, вероятно, вымышленная попытка самоубийства (тайленол? легкий препарат). Но почему? И эта нечеткая фотография пропавшей женщины на Гавайях, но не фотография пропавшего лабрадора. Где же Кенни Джи? Грей не сказала им о просьбе Изабель исчезнуть — не все в «Рейдер Консалтинг» знали об этом пункте вне дела.
— Мне не нужно, чтобы ты рассказывала мне все почему и как, — сказала Грей Клариссе. — Мне нужно, чтобы ты достала для меня любую информацию, которая поможет мне туда попасть.
— В общем, делай работу Грей за нее, — фыркнула Дженнифер, приподняв бровь.
— Но разве анализ данных не входит в ее обязанности? — спросила Грей.
— Да я не против, — сказала Кларисса, покачав головой в ее сторону, а затем кивнула Дженнифер.
Грей подняла руку.
— Нет, погодите. Так не пойдет. Извини, если я слишком много…
— Все о’кей, — сказала Кларисса.
Дженнифер ухмыльнулась.
— Бедная девочка. Она скажет все, что угодно, лишь бы отправить тебя в Вегас.
Грей нахмурилась:
— Серьезно, я…
— Так, — Кларисса посмотрела на Дженнифер. — Прекращай сейчас же. Правда. Я найду столько, сколько могу. Никаких проблем, правда. Клянусь тебе. И… Ах да, Омар Невилл! У меня его адрес, он неподалеку от нас живет, отправлю тебе по почте. И еще тот, второй номер, о котором ты спрашивала…
Номер Шона.
— Это что?
— С одноразового телефона звонили. Извини.
— Спасибо, Кларисса, — сказала Грей. — И это, я не сольюсь. Я приду на свадьбу, договорились?
Дерьмо. Вот же дерьмо. Черт.
Вернувшись в кабинет, она увидела, что на настольном телефоне загорелась красная лампочка автоответчика.
— Привет, Грей. Это Лиз Янковски из отдела кадров, у меня вопрос о…
Грей нажала цифру семь: сообщение удалено.
Что она собиралась делать с фотографией Изабель Линкольн?
Грей набрала внутренний номер Санджея. Местный графический дизайнер не взял трубку, поэтому она оставила сообщение с просьбой перезвонить ей как можно скорее. Затем она положила выброшенный пластиковый пакет из «Таргета» Кевина Томпкинса и пакетик волос Изабель в коробку, которую она подписала как «вещи по делу И.Л.». Связку ключей Изабель она хранила в своей сумочке и гадала, к какому же замку подойдет тот третий ключ.
«Омар Невилл»… Судя по Google-картам, он жил в Леймерт-парке. Это недалеко. По дороге домой она заедет к нему с визитом.
Грей залезла в другую базу данных людей, чтобы еще немного покопаться.
«Натали Диксон» теперь проживала в Чикаго, где-то в Ист-Сайде. Она пожертвовала триста долларов в продовольственный банк и получила персональную благодарность в ежегодном отчете благотворительной организации. Она также была зарегистрирована в «Bed Bath & Beyond» по случаю бракосочетания 7 декабря. Ее только что похоронили рядом с ее дорогим мужем Реймондом, которому было пятьдесят лет.
«Натали Диксон» также жила в тридцати городах по всей Калифорнии — и ни одна из них не жила в центре Лос-Анджелеса и не работала в Плайя-Виста.
Она все еще была призраком — в цифровом смысле этого слова. Так как же Шон разыскал ее номер?
В кабинете было прохладно и настолько тихо, что звяканье таблеток викодина в пузырьке, который она держала в ящике стола, заставило ее вздрогнуть. Она сунула одну капсулу в рот и проглотила ее вместе с остатками газировки «Лакруа». Скоро лекарство подействует и влажная боль возле пупка притупится, и мир станет таким хорошим, каким только может быть до тех самых пор, пока действие таблетки не пройдет.
И вот это «скоро» настало: ее щеки стали похожи на шерстяную юбку с шелковой подкладкой. Она приготовилась ничего не чувствовать, только эту пушистую гладкость, и зажмурилась, игнорируя деловитую тишину «Рейдер Консалтинг». Ее дыхание замедлилось, живот вскоре онемел, и она услышала свое негромкое похрапывание. На какое-то мгновение Грей оказалась в идеальном, спокойном месте.
Но тут зазвонил телефон на ее столе, и резкий звук положил конец этому восхитительному затишью.
— Слушаю, — неуверенно произнесла она в трубку.
