— Об этом чуть позже. Вам знакомо имя Кевин Томпкинс?
— Нет. Кто это?
Грей рассказала ему о заявлениях солдата о том, что они с Изабель тайно встречались.
Иан махнул рукой.
— От Изабель, конечно, можно ожидать что угодно, но она не настолько сумасшедшая, что встречаться… с ним. Тем более он служит в армии, так что его текущий счет не представляет для нее особого интереса.
Грей усмехнулась, потому что если морской пехотинец без гроша в кармане стоял голым в ее спальне… Деньги? Какие деньги? Иногда женщины хотят чего-то большего, чем большие суммы денег.
Она передала Иану свой телефон, где была открыта электронная почта Изабель.
Он начал очень внимательно читать слова.
— Она ответила правильно.
— О каких секретах она говорит?
— Вас это волновать не должно.
— Тогда это еще не конец. Пока у нее есть что-то на вас…
— Изображение. Она прислала фотографию?
— Нажмите на вложения.
Он украдкой посмотрел на фотографию.
— Это Изабель. И это выпуск газеты «USA Today». Может быть, моя собака у грумера или в приюте. — Он вернул телефон Грей. — Во всяком случае, я думаю, что это так. Она жива и не хочет иметь со мной ничего общего.
Он выглядел уставшим — покрасневшие глаза, бледная кожа, искусанные ногти.
— Вы не хотите, чтобы я подтвердила подлинность фотографии? — спросила Грей. — Разве вы не хотите быть точно уверенным в том, что с вашей собакой все в порядке?
Он поставил бокал на журнальный столик.
— Она никогда не причинила бы ему вреда. Она любила его почти так же сильно, как и я.
— Мне не трудно…
— Она ответила правильно, мисс Сайкс. Какая вообще разница? Она в тропическом раю и, очевидно, счастлива. А с Кенни Джи все хорошо. Я уверен в этом.
Грей склонила голову. Почему он так хочет положить этому конец?
— Эта фотография — подделка.
В глазах доктора вспыхнуло раздражение.
— Простите?
— Здесь не может быть изображена Изабель со свежей газетой в руках.
Она надеялась, что он не перепрыгнет через кофейный столик, чтобы задушить ее, а потом похоронить вместе со своим другим большим секретом.
Возможно, мне не стоило пить это вино. Может быть, он отравил его, и я уже умираю. Но так как было уже слишком поздно, она продолжила объяснять несоответствия между временем в письме и временем, которое Изабель упомянула в словах, которые она напечатала.
— Я докажу, что я говорю правду, — сказала Грей, — но я уверена, что права. Кроме того, на фотографии волосы у Изабель не черные, и она не прислала изображение своей татуировки или изображение собаки.
Он закрыл глаза руками.
— Доктор О’Доннелл, — прошептала Грей, — есть кое-что еще.
Он застонал, затем убрал одну руку от лица.
Грей рассказала ему об обвинениях в жестоком обращении.
— Она лжет, — сказал Иан дрожащим голосом. — Никогда. Ни разу. Моя мать подверглась насилию. Из-за этого у нее были проблемы с сердцем, и она… я… Ник Рейдер, ваш босс, и я…
— Почему же она говорит, что вы ее били?
— Тринити. Когда она сказала это произошло? Ну, когда я… сделал это с ней?
— В конце апреля был последний инцидент.
— Последний? Она сказала, что я ее бил регулярно?
— Она думает, что ты хочешь ее убить.
Он положил голову между колен. После пары глубоких вдохов он посмотрел на нее.
— А если я покажу кое-что…
«Все конфиденциально, то есть до тех пор, пока мы не обратимся в суд, если это необходимо».
— Я… записал нас, — его кадык дрогнул, — с ее разрешения, конечно же.
Ее кожу покалывало. Она знала, что это значит.
— Хорошо. Посмотрим, что у вас там.
Это была запись его обнаженного тела, на котором была татуировка в виде X над сердцем. У него была золотистая кожа, подтянутый пресс. Там была и обнаженная Изабель, стоящая на коленях на кровати. Ее кожа была безупречной с головы до ног. Ни крови, ни синяков. На заднем плане стоял шестидесятидюймовый телевизор, и телеведущая Рейчел Мэддоу сообщала последние новости апрельского дня.
Смущенная Грей спросила:
— Можете мне это отправить? Опять же это все конфиденциально.
Она больше не хотела на это смотреть.
Иан нажал несколько клавиш, и видео отправилось в почтовый ящик Грей.
— Это все Ти. Именно она забивает голову Изабель этими мыслями. Говорит ей, что я жестокий и грубый и… Я знаю, что дал вам номер Ти. Возможно, этого не стоило делать. Я знаю, что вы уже говорили с ней, но, может быть… Просто не верьте ни единому ее слову.
— Есть еще кое-что.
— Не знаю, выдержу ли я больше.
— Ребекка и Джо Лоуренс — не ее родители. Они не ее приемные родители. Они вообще не связаны с ней.
Затем Грей рассказала ему о своем разговоре с Клер Хакстейбл из Инглвуда.
Иан нахмурился.
— В смысле она меня не знает?
Грей сказала ему, что Ревекка Лоуренс была матерью одного из друзей Изабель.
— Ноэль? — сказал Иан. — Я не знаю никого по имени Ноэль и никогда не видел, чтобы кто-нибудь жил в квартире.
— Вам знакомы имена Кристофера Линкольна или Хоуп Уолтерс Линкольн?
Он покачал головой.
— Они указаны в ее свидетельстве о рождении, — сказала Грей. — Это ее настоящие родители.
Иан взял бокал с журнального столика.
— Может быть, ее удочерили.
— Может быть. Вы хотите, чтобы я продолжала работать?
Иан прижал ко лбу холодный бокал.
— Это безумие. Это просто безумие. — Он сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул. — Я думал о чем-то, о чем вы вчера меня спрашивали. Черт, это было только вчера? Про ее бывших парней.
— Хорошо, — сказала Грей и сделала большой глоток вина.
— Она рассказала мне об одном парне, Митче. Ему принадлежит мебельный магазин на Венецианском бульваре. Иногда баловал ее. Один раз разбил ей голову. Голос у него был придурковатый.
— Я также пытаюсь связаться с Омаром. Что-нибудь еще?
— Зачесанные назад волосы. Много украшений. Весь из себя брутал, русская версия. Однажды мы проехали туда, чтобы я мог взглянуть на него.
— Тогда я поговорю с Митчем. Посмотрим, что он знает. Узнаю, когда он разговаривал с ней в последний раз. Могу ли я спросить… если бы вы не были с Изабель, где вы были в выходные перед Днем поминовения? Только честно.
