— Ты уверена?
Она задавала себе этот вопрос наряду с другими.
Ты действительно влюблена в него?
Как ты можешь быть и вправду влюблена в него, если он ужасает тебя?
Разве ты не ненавидишь его за то, что он ранит твою гордость, унижает тебя, избивает?
Что бы подумали мама и папа?
Она никогда не отвечала на эти вопросы честно. Она сказала себе, что гнев Шона не пугает ее. Она убедила себя, что не вздрагивает каждый раз, когда он повышает голос, хотя сама только и успевала избавляться от дрожи после его очередной вспышки гнева.
Если бы она честно ответила на все эти вопросы, ей пришлось бы признать, что ее отношения с друзьями, с окружающим миром изменились из-за него. Она была бы вынуждена признаться себе в том, что она закрывала глаза на ВСЕ, что он ей делал, и что она находила логическое объяснение его поступкам вне зависимости от того, насколько ужасно обстояла ситуация. И все это потому, что у нее на руке висел браслет «Картье», а также имелся большой дом с садом, засаженным суккулентными растениями и вдобавок красный «Ягуар».
— Ты уверена? — повторил вопрос Доминик.
Кости ныли от боли. Моргать было не менее больно.
— Ни единого сомнения.
И, готовая к переменам, она закрыла глаза.
Глава 50
Лас-Вегас по утрам походил на горячего парня из ночного клуба с выступающими передними зубами, в парике и от которого пахло, как от старой дорожки в боулинге. Утреннему Вегасу было необходимо проваляться в кровати до сумерек, пока неон, стекло и полная приверженность иллюзии были более эффективны в своей работе.
Лысый таксист щелкнул леденцом по зубам.
— Сегодня прогнозируется ужасная жара. Люди будут сходить от нее с ума повсюду.
Грей все еще видела следы луны, неотчетливые и тусклые, словно растворяющаяся пена. Эта луна не должна была быть там. Она должна была находиться на другом конце света. Как и она. Она не должна была возвращаться в Вегас. Но она была здесь.
Шон тоже должен был быть здесь, но он был в Лос-Анджелесе, в гостях у своей жены, ха-ха.
Никто не входил в дом на Трейл Спринг Корт.
Теперь ничья кровь не засыхала у основания ногтей Грей.
Ты можешь снова попробовать.
Надежда согревала ее, словно солнце, которое сейчас согревает весь округ Кларк.
Да, я могу.
— Мы на месте. — Водитель подъехал к краю тротуара.
Грей выглянула из окна и увидела мотель, который был таким же выцветшим и покосившимся, как и пять лет назад.
Туристы с ограниченным бюджетом все еще с грохотом входили и выходили из мотеля «Голд Майн Мотор Инн», который теперь мог похвастаться бесплатным вай-фаем. Красный «Ягуар» больше не стоял на том месте, где она его припарковала. Шон, вероятно, продал машину, как и она продала свое помолвочное, а также платиновое обручальное кольцо.
Грусть застала Грей на заднем сиденье такси и ей захотелось плакать. Она хотела поцеловать пол того вестибюля и те стены 303 номера — ее убежища на протяжении четырех часов. Та ванная. Я истекала кровью в той ванной. Ей жгло глаза от слез при этой мысли.
— Не хотите выйти? — спросил таксист.
— Нет, все в порядке. — Она откинулась на спинку сиденья, а затем снова увидела эту пенистую луну.
В двадцать минут одиннадцатого, все еще посасывая леденец, водитель въехал на подъездную аллею «Космополитана». Он напомнил Грей о том, чтобы она держалась подальше от солнца.
— Ага, — сказала Грей и расплатилась за проезд наличными. Затем она проскользнула в отель, наполненный холодным, ароматным воздухом — место, где всегда было семь часов утра или вечера. Люстры блестели, но это было неважно. Аромат бекона и кофе из соседнего ресторана — вот, что имело ценность.
Ее желудок заурчал, когда она прошла мимо пустых рядов игровых автоматов и покрытых игровых столов. Вернувшись в свою комнату, Грей написала Дженнифер:
— Ты уже встала?
Печатает… и:
— Только что. Встретимся в здании С на поздний завтрак.
По телевизору Грей увидела, как Гай Фьери ест огромные сэндвичи в Нью-Джерси. Она закинула в рот таблетку антибиотика (хорошая девочка!) и удалилась в ванную, чтобы принять душ. Когда она вернулась, чтобы одеться, она увидела сообщение от Ти:
— Можем встретиться? Это чрезвычайно срочно.
Грей ответила:
— Не в городе. Буду в воскресенье поздно вечером.
В одиннадцать она встретилась со своими приятельницами в комнате Клариссы. От нее приятно пахло, она свежо выглядела и лгала о том, что хорошо спала. На нижнем этаже они присоединились к студентам колледжа, оперившимся мамочкам с волосами с искусственной проседью и папочкам — любителям гонок НАСКАР. Все были готовы есть, пить и играть в азартные игры.
Грей восприняла все это так, словно она летела на Марс, а не завтракала в кафе. Я скучаю по этому. Не шумная суета толпы, а простая жизнь. Она скучала по празднованию своего дня рождения под знаком стрельца, а не скорпиона. Ей не хватало водки и подписей «Натали» на бланках в трех экземплярах и листах ожидания в ресторанах. Она скучала по «Нат» и «Натти». Она скучала по ней. Кем бы она ни была.
Если бы ей удалось убить Шона прошлой ночью, у нее никогда бы не было шанса снова стать ею. Теперь, когда ее страх перед Шоном немного улетучился, она видела «ее», стоящую в конце длинного коридора и ожидающую на вершине новой горы, которую необходимо преодолеть; «ее», готовую вернуть Натали Грейсон раз и навсегда.
Скоро.
Однако сегодня Грей жадно поглощала коктейли «Маргарита» и параллельно кричала мужчинам-стриптизерам в «Сандер фром Даун Андер». Сегодня она играла в видеопокер и получила предсказание судьбы. Защитник из футбольного клуба «Лос-Анджелес Чарджерс» подмигнул ей. И она захлопала в ладоши, когда девять красных семерок выскочили на колесе ее игрового автомата, в который она положила всего один доллар.
— Ты чертовски везучая, — сказала Кларисса.
— На твоем месте я бы переспала с тем футболистом, — добавила Дженнифер.
— Мне нравится твоя улыбка, — отметила Зэди.
На данный момент быть Грейсон Сайкс было все равно, что стоять на чистой кухне, озаренной светом, отражающимся от светильников. Быть Грейсон Сайкс сейчас было все равно, что чувствовать, как свежий снег тает на раскрасневшемся лице. Быть Грейсон Сайкс в этот момент было… хорошо. И значимо. И так должно было быть.
Позднее она стояла у открытого окна своего гостиничного номера, позади нее горели огни Вегаса, а в свободной руке она сжимала нож японской фирмы «Мийяби Эволюшн». И она сделала очень глубокий вдох. Вдох, который прошел сквозь ее легкие и вошел в составляющие ее молекулы. Затем она выдохнула, медленно, не спеша… и представила, как убивает любовь всей своей жизни.
