Выпрямив спину, я было направилась к противоположному концу бара, как вдруг Исаак схватил меня за локоть и притянул обратно к себе за стойку. Он оказался намного выше меня, и мне пришлось запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Это действительно неважно. И мне наплевать. – Он примирительно улыбнулся, и, как ни странно, мой гнев моментально стих.
– Мне все равно это не нравится.
Он склонил голову к плечу и внимательно взглянул на меня:
– Почему?
Я снова покосилась на девчонок. Одна из них как раз изображала неприличный жест рукой.
К черту их.
Медленно повернувшись обратно к Исааку, я положила ладони ему на грудь.
У него сбилось дыхание.
– Потому что ты классный парень, Грант, Исаак Теодор Грант.
А в следующий миг я встала на мысочки и поцеловала его.
Когда наши рты встретились, у Исаака вырвался приглушенный звук. Я поймала его губами. Мое тело уверенно прижималось к нему, пока он не врезался спиной в барную стойку. Одна рука переместилась ему на затылок, пальцы запутались в его волосах и притянули его ближе ко мне.
Ну давай же, Исаак. Подыграй.
Я лизнула его нижнюю губу, и он удивленно ахнул. Его руки скользнули к моим бедрам, и наконец-то, наконец-то, он ответил на поцелуй. Наши языки соприкоснулись на мгновение, почти робко.
А затем я опять от него отстранилась.
Румянец, который в этот раз выступил у него на щеках, понравился мне гораздо больше, чем тот, который появлялся, когда ему становилось неловко.
Он смотрел на меня сверху вниз из-под полуприкрытых век. Глаза совсем потемнели. И неожиданно он снова дернул меня на себя и сильно прижался губами к моим губам.
Вау.
Исаак положил одну ладонь мне на шею сзади, а пальцы второй впились в мою спину. Он углубил поцелуй, жадно проникая мне в рот языком. Невероятный поток энергии перекинулся с него на меня, и на какой-то момент у меня по-настоящему перехватило дыхание. Коленки подкосились.
У меня подкосились проклятые коленки.
Такого со мной еще не случалось.
Я крепко вцепилась в ткань его джинсовой рубашки и притянула его ближе. Между нами больше не оставалось ни миллиметра. Я пососала его язык и ощутила, как его грудь задрожала под моими пальцами. У меня в животе вспыхнул жар и сразу же перетек ниже, когда Исаак потянул зубами и прикусил мою нижнюю губу.
Ничего себе! Кто бы мог подумать, что этот парень умеет так целоваться?
Сейчас отстранился уже он. Исаак прислонился лбом к моему лбу и тяжело дышал.
Я задыхалась точно так же.
– Где ты научился так целоваться, Исаак Теодор?
Он как раз открыл рот, чтобы ответить, и тут…
– Какого черта вы там делаете? – раздалось позади меня.
С виноватым видом я повернулась к Доун. Та уперла обе руки в бока и, прищурившись, пронзала нас взглядом. Ее каштаново-рыжие волосы чуть растрепались, она сдула челку со вспотевшего лба.
Я ляпнула первое, что пришло в голову:
– Мы помогали Исааку улучшать его репутацию.
Спиной я почувствовала, как Исаак напрягся.
Доун скептически переводила глаза с него на меня.
– Ага. Вы вернетесь за наш столик?
Я кивнула, и она взяла меня под локоть. А когда через пару метров я оглянулась на Исаака, тот уставился в пол.
Девчонки на другом конце бара перестали смеяться.
Утро понедельника началось с того, что перед первым курсом я запаслась огромным смузи и теперь шла с ним по территории кампуса. В Вудсхилле классно. Хотя сейчас я училась на третьем курсе и кампус был моим домом уже два года, красивыми кирпичными домами с высокими арками и памятниками важным личностям я продолжала любоваться так, словно сегодня оказалась здесь впервые. Тут всегда можно открывать для себя что-то новое.
Например, мне еще ни разу не попадался на глаза узор на кирпичной стене прямо рядом с астрономическим зданием. Отставив смузи на скамейку, я достала из сумки свой зеркальный фотоаппарат и присела. Потом сквозь объектив начала рассматривать орнамент на камне. Видимо, на стену попал дождь, из-за чего по ней растеклись капли и окрасили так, что казалось, будто чье-то лицо поворачивалось к солнцу.
Свет, льющийся на стену, был именно таким, как надо. Все еще глядя через линзу, я сделала медленный шаг назад и покрутила колесико, чтобы установить параметры ISO. Вручную выставила фокус.
Я нажала кнопку спуска затвора, и по коже побежали мурашки.
Даже спустя много лет этот тихий щелчок все еще вызывал у меня возбужденное покалывание в животе. Фотография была для меня всем. Особенно в такие дни, как сегодня, когда еще до начала занятий удавалось сделать идеальный снимок.
Через какое-то время я снова убрала камеру, подхватила свой смузи и направилась в аудиторию. «Визуализация общества и его идеологий» – один из моих любимых семинаров. Посредством фотографии там мы отражали определенные аспекты общества или высказывали свое мнение на разные темы. В этом семестре в проектном задании необходимо было внести свой вклад в критическое понимание социальной действительности. К сожалению, итоговая работа, которую нам предстояло написать, включала в себя еще и теоретический анализ. Поскольку теория меня обычно нервировала, я могла бы обойтись и без нее, однако ради этого курса согласилась даже на это.
– Доброе утро, – сказала я, зайдя в зал, и получила в ответ нестройное бормотание.
Я прошла к своему привычному месту в первом ряду, опустилась на стул и вытащила из сумки ноутбук. Эта штука стоила целую кучу денег и была – наряду с фотоаппаратом, который Доун ласково называла Фрэнком, – моей самой ценной собственностью.
– Если все собрались, то я хотела бы начать сегодня с теоретической части, – произнесла моя преподавательница, Робин Говард, и шум в аудитории постепенно стих. Она открыла свою презентацию, которая выводилась на экран через проектор, и начала бросаться такими терминами, как предметно-ориентированное искусство, существенность и модификация. Мне очень нравилась Робин, не в последнюю очередь из-за того, что она была молода, красила волосы в синий цвет и – в отличие от многих других моих преподавателей – еще ни разу косо на меня не посмотрела. Тем не менее за ее лекциями я могла следить лишь вполуха. Я ненавидела теорию.
Поэтому я запустила Photoshop и открыла свой новый проект – серию фотографий под названием «Наутро после». Последние пять месяцев я делала кадры секса на одну ночь. Не мужчин, это не мой стиль. Вместо них я снимала в беспорядке разбросанную на полу одежду и старалась представить ее особым образом. Ловила солнечные лучи, проникающие утром сквозь занавески, и целую вечность торчала на полу, чтобы нажать на кнопку в правильный момент и получить идеальную картинку.
