Я кликнула на самый последний файл. Больше всего мне нравилось, что в фокусе здесь находилась не одежда, а часы. Все пространство заливал красный свет. Я немного увеличила фото, чтобы рассмотреть циферблат, и тут позади меня кто-то с шипением втянул в себя воздух.
Я развернулась. Блондинка – мне вспомнилось, что ее вроде как звали Эшли, – уставилась на меня широко распахнутыми глазами.
– Что-то не так? – спросила я.
Она сжала губы в тонкую линию и молча опустила взгляд в свой собственный ноутбук.
Нахмурив лоб, я вновь повернулась вперед.
Оставшееся время семинара я занималась обработкой фотографии. Когда Робин закончила с теорией, то прошлась по рядам и прокомментировала промежуточные результаты нашей работы. Дойдя до меня, она наклонилась над моим ноутбуком.
– Очень хорошо, Сойер, – сказала она, одобрительно кивнув. – Мне нравится, как на этом снимке ты поиграла со светом.
– И не только с ним… – фыркнула Эшли позади меня. Я не имела ни малейшего понятия, в чем ее проблема, и подавляла в себе порыв ответить на ее замечание, пока в непосредственной близости находилась преподавательница.
– У тебя уже есть идеи по поводу выпускного проекта? – дальше спросила Робин.
– Пока точно не знаю. У меня еще есть серия с фотографиями кампуса, но она кажется мне какой-то недостаточно… – я искала подходящее слово, – …важной.
Робин тепло улыбнулась:
– Ты перфекционистка от и до.
– Только когда дело касается фотографии.
– Не оставляй себе слишком много времени на раздумья. У тебя большой талант, но помни о том, что еще нужно написать итоговый анализ, а фоторяд должен быть более масштабным, чем прошлые работы, которые ты для меня делала.
– Хорошо. Буду начеку.
Она коротко кивнула, прежде чем перейти к следующему студенту.
После занятия я собрала свои вещи и как раз закидывала на плечо свой мешковатый рюкзак, как вдруг Эшли неожиданно со всей силой толкнула меня плечом и выбежала из зала.
Какого черта?
Быстрым шагом я последовала за ней. Будто поджидая меня, она стояла возле двери аудитории, где ее обнимали и утешали две подружки. Когда они заметили меня, то смерили убийственными взглядами.
– Я тебе что-то сделала, Эшли? – спросила я.
Та развернулась ко мне. Лицо покрылось алыми пятнами, глаза метали искры.
– Меня зовут Аманда, шалава, – прошипела она.
Упс. У меня реально сложности с запоминанием имен.
– А меня зовут Сойер, а не шалава. У тебя какие-то проблемы?
Она угрожающе шагнула в мою сторону:
– Хорошо повеселилась?
Я на самом деле не имела ни малейшего понятия, чего от меня хотела эта девчонка.
– У меня в жизни в принципе много веселья, но полагаю, речь сейчас не об этом, – ответила я.
– По-твоему, я настолько тупая? Думаешь, я бы не узнала часы Купера? – рявкнула блондинка. Ее голос взлетел так высоко, что у меня волосы на затылке встали дыбом.
– Я… я не знаю, о чем ты говоришь, – сказала я.
– Ты спала с моим парнем! – громко заорала она.
Студенты вытягивали шеи, проходя мимо, чтобы не пропустить драму. Некоторых из них я узнала, особенно в глаза бросался человек в очках, который только что вышел из аудитории наискосок от моей и теперь – как и многие другие – остановился в коридоре. Это Исаак. Грант, Исаак Грант. Друг Доун, которого я поцеловала в выходной. То, что он смотрел на меня с точно таким же выражением на лице, как и все остальные, неприятно задевало.
Я старалась сохранять самообладание и не показывать свой шок.
– Я не знала, что у Купера есть девушка, – тихо сказала я.
Аманда засмеялась и всхлипнула одновременно. Подруги успокаивающе гладили ее по плечам.
Купер, проклятый ублюдок. Он ни одним словом не упомянул эту девушку. Ни на вечеринке, ни когда спросил меня, не хочу ли я пойти к нему, ни во время трех раз, которые у нас с ним были.
Твою мать.
Инстинктивно я шагнула в сторону Аманды. Похоже, вокруг нас собралась чуть ли не половина университета и сейчас завороженно следила за каждым словом.
– Он ни слова про тебя не сказал, – произнесла я так тихо, чтобы нас никто не услышал.
Она подняла взгляд, и неописуемый гнев в ее глазах стал единственным предупреждением, которое я получила. А в следующую секунду Аманда размахнулась и влепила мне звонкую пощечину.
От резкой боли у меня перед глазами вспыхнули звезды.
– Ах ты грязная шлюха! – Голос у нее сорвался.
Я лишь смутно осознавала, как все вокруг нас возбужденно загалдели. Кто-то громко выкрикнул: «Кошачья драка!», – когда Аманда снова подняла руку. Несмотря на боль и шок, я среагировала и перехватила ее запястье.
– Ты бьешь меня, потому что твой парень не может удержать свой член в штанах? – процедила я и вонзила ногти ей в кожу.
– Ты кусок…
– На твоем месте я бы сейчас захлопнула рот, – убийственно тихо перебила ее я и усилила хватку. А потом приблизила лицо вплотную к ней. – Я не виновата в том, что твой парень – мудак.
Ее рука обмякла, а на глазах выступили слезы. Резко отпустив ее, я развернулась на каблуках.
Шум, бормотание и шипение оскорблений – это уже чересчур. Щека болела, череп раскалывался, я задыхалась.
Так быстро, как только могла, я проталкивалась мимо людей с высоко поднятой головой и все же не в состоянии различить хоть что-нибудь в поле своего зрения. И когда практически добралась до выхода на улицу, кто-то схватил меня за руку. Я обернулась, уже готовая защищаться…
– Всё в порядке? – спросил Исаак. Он пристально смотрел на меня сквозь стекла очков.
– Мне нужно убраться отсюда, – прохрипела я.
Он моментально переключился и распахнул передо мной дверь. На подгибающихся ногах я вышла наружу. Исаак провел меня чуть дальше в глубь кампуса до скамейки в парке. Я обрадовалась возможности присесть. Здесь на нас почти никто не обращал внимания. Я прерывисто вздохнула.
– Покажи, – сказал он и нагнулся вперед. Я повернула лицо так, чтобы ему было видно мою щеку. Его взгляд потемнел.
Я откинулась назад и закрыла глаза. Ладони продолжали дрожать, но глубокие вдохи и выдохи помогали снова успокоиться.
– Вот, съешь, – заговорил Исаак через некоторое время.
Я распахнула глаза. Он держал у меня перед носом шоколадный батончик. Помедлив, я его взяла, развернула обертку и откусила маленький кусочек. В первый момент желудок взбунтовался, но шоколад пошел мне на пользу. И хотя я вообще-то не была любительницей сладкого, все равно съела все до последней крошки.
