– Парни с проблемами всегда самые горячие, – вздохнула Сойер, полностью игнорируя мое отчаяние, и снова сползла на подушке. – А ты тоже хочешь от него большего?
Я подумала о последних месяцах, обо всех встречах и случайных столкновениях со Спенсером, о его прикосновениях, и его голосе, и красивых руках, и… распахнула глаза.
– Нет. Нет, не хочу. Нет!
– Одно «нет» было лишним.
Я яростно замотала головой:
– Мне ничего не нужно от Спенсера!
Внезапно в комнате повисла тишина.
Сойер разразилась громким хохотом.
Я снова закрыла лицо руками и поклялась себе никогда больше их не убирать. Они навсегда приклеятся к моим горящим щекам. Осталось раздобыть тюбик суперклея, и готово.
– Ах, Доун. Нет ничего плохого в том, чтобы запасть на кого-то вроде Спенсера Косгроува. Хотя твой вкус в отношении мужчин и кажется мне весьма сомнительным. – Сойер пихнула меня ступней в бедро.
– Мне это не нужно, – пробормотала я и медленно оторвала ладони от лица. – Подпустить к себе кого-то всегда значит, что тебя ранят. А мне этого уже хватило.
Сойер хмыкнула:
– Сколько времени прошло с твоего разрыва? Год?
– Около года.
– Возможно, тебе пора просто отключить мозг и немножко спустить пар? Это ведь необязательно должна быть великая любовь. Выпусти разок свои инстинкты.
– Мои инстинкты? – переспросила я, выгнув бровь.
– Ну ты же наверняка настоящая дикая кошка в по…
Я била ее подушкой, пока она стала едва ли не задыхаться от смеха.
Той ночью я рассказывала Сойер, как сильно сбивало меня с толку происходящее со Спенсером. Доверяла ей свои переживания и страхи и с каждой секундой чувствовала себя легче. Хорошо иногда поговорить с кем-то, кто способен взглянуть на вещи трезво. После того как я закончила, мы немного помолчали.
– И поэтому ты больше не хочешь видеться со своими друзьями? – в конце концов спросила Сойер.
Я кивнула.
– Это абсолютно несправедливо. И еще довольно глупо, кстати.
Я беспокойно поерзала на месте.
– Знаю. Но со Спенсером у меня возникает ощущение, что он просто хочет от меня больше, чем я могу ему дать. Он мне нравится, вот что самое ужасное во всей истории. Был бы он кем-то другим, я бы даже подумала о чем-то подобном, но так? Не могу. Просто не получается, понимаешь?
– Как ни странно, да, хотя обычно всегда выступаю за то, чтобы оторваться по полной, – задумчиво проворчала Сойер. – Вам надо все прояснить, Доун. Не должно быть так, что с ситуацией не справляется он, а ваших друзей приходится избегать тебе, – решительно заявила Сойер.
Я вздохнула:
– Наверное, ты права.
– Раз ты говоришь, что еще не готова опять кого-нибудь к себе подпустить, то он обязан это принять, Доун. Не позволяй давить на тебя только из-за того, что у него закончилось терпение.
Я перевела взгляд на соседку, лежащую на подушке. Она смотрела в потолок, подложив обе руки под голову.
– А ты ничего так, Сойер.
– Да, я знаю.
– Можно мне теперь еще порепетировать доклад? – с надеждой спросила я.
– А мне можно забрать свой кардиган? – ответила она.
– Если ты его наденешь и притворишься профессором Уолденом, то пожалуйста.
Вместо ответа она нашарила рукой мои наушники на своей тумбочке и нацепила на голову.
Глава 12
Этим утром большинство девчонок из нашего коридора обходили ванную стороной. С пяти часов утра я висела над унитазом, и меня рвало всем, что я ела прошлым вечером.
Мне было очень плохо. Нервничала я часто, однако сегодняшний доклад превзошел все. Я дрожала всем телом и сгибалась от спазмов, пока в желудке не осталось вообще ничего. Остальные, вероятно, думали, что накануне вечером я ушла в запой.
Горячий душ немного помог успокоить нервы. Я вновь почувствовала себя в какой-то степени свежей и больше не воняла потом, которым обливалась от страха. А когда вернулась в свою комнату, Сойер покосилась на меня, наморщив лоб.
– Паршиво выглядишь, Доун.
– Большое спасибо, – прохрипела я и уселась за письменный стол. Затем на минуту опустила лоб на его холодную поверхность.
Сойер похлопала меня по плечу. Я тяжело обернулась к ней.
– Вот, – сказала она и вытянула раскрытую ладонь. – Я иногда их принимаю, когда мне плохо. Если будет совсем хреново, просто проглоти две или три.
Мой взгляд упал на маленькую пластиковую баночку у нее в руке.
– Что это? – скептически поинтересовалась я и взяла ее.
– Растительная штука, которую дала мне сестра. Помогает немножко успокоиться, – объяснила она.
– О. Спасибо, – вяло ответила я, рассматривая баночку безо всяких этикеток. Потом открыла ее и взглянула на маленькие зеленые капсулы.
– Завтракать ты, похоже, не планируешь, да? – спросила Сойер, и я тут же покачала головой.
Судя по тому, как дела обстояли сейчас, навряд ли я вообще когда-нибудь что-нибудь проглочу. Закрыв баночку, я убрала ее к себе в рюкзак.
– Собирайся. Тогда успеешь еще раз пробежаться по своим карточкам. В этот раз я тоже могу послушать, – на этих словах Сойер недовольно скривилась.
Тем не менее мне было приятно, что она тоже старалась.
Я красилась и одновременно выполняла свои дыхательные упражнения. Когда тошнота прошла, я решила заняться прической. Сегодня я сделала пробор сбоку и заплела волосы так, что сзади коса превращалась в небрежный узел. Так челка не помешает, если я решу подглядеть в карточки, и во время презентации у меня не будет возможности теребить волосы.
Мы с Исааком встретились в кафе в кампусе, где он купил себе кофе. Выглядел он примерно так же, как я себя чувствовала. Под глазами появились темные круги, а бабочка сидела криво. Я поправила ее, пока мы стояли в очереди.
– Как-нибудь справимся, – произнесла я, стараясь звучать бодро и возясь с его воротником. – Вот, теперь правильно.
– Мне кажется, я умру, – сказал Исаак. – Со мной он не так по-свински разговаривал, как с тобой. Как тебе это удается? Ты выглядишь абсолютно спокойной.
Я была противоположностью спокойствия. Ладони тряслись и потели, как и подмышки, под которыми на кофте наверняка уже остались пятна.
Отвечать доклады – полный отстой.
– Сегодня утром я выблевала все внутренние органы, и меня все еще колотит, – ответила я.
Девушка впереди оглянулась на нас с отвращением на лице и презрительно смерила меня взглядом с ног до головы.
