Она кивнула и раскрыла переливающийся блокнот, который тут же привлек мое внимание. Кашлянув, она начала:
– Меня мучает усталость, причем не физическая, а прежде всего душевная. Я ворочаюсь с боку на бок по ночам и замечаю, как холодна другая половина постели. Мне снятся сны, и я хочу рассказать ей о них, но ее больше нет. После стольких лет она ушла, и я не знаю, сумею ли когда-нибудь это пережить. Твержу окружающим, что со мной все хорошо, хотя это не так. Хорошо мне лишь тогда, когда не остается времени на размышления. Я заполняю свой день делами, которые вдруг стали казаться совершенно не важными. И тем не менее я завишу от них, потому что иначе не смогу думать больше ни о чем, только как последовать за ней туда, куда она ушла.
Вау. Руки у меня покрылись мурашками. Она использовала такие простые слова, и все же они будто проникали под кожу. Я не сомневалась, что говорил вдовец, но определить возраст оказалось довольно сложно. Это не похоже на речь старика, скорее, мужчины средних лет.
– Замечательно, Эверли, – сказал профессор Гейтс и скомандовал продолжать следующему.
Все по кругу заслушивали монологи друг друга, затем профессор Гейтс дал нам знак, что можно садиться на стулья. После того как я так долго простояла на столе, сидеть оказалось даже непривычно. В оставшееся время семинара мы записывали свои предположения на бумаге, а потом их обсуждали. Каждый текст мы разбирали, разбивали на отдельные части и обговаривали места, которые особенно явно указывали на возраст, пол и род занятий. Все это время профессор Гейтс сидел на своем столе и болтал ногами. Если кто-то высказывал мысль, с которой преподаватель не соглашался, он спорил, пока у собеседника не заканчивались аргументы либо пока самому Гейтсу уже нечего было сказать, и тогда он справедливо кивал. Занятие казалось очень интересным, пускай при мысли о том, что скоро я так же буду стоять на этом столе и зачитывать свое домашнее задание, у меня начинал болеть живот.
Когда семинар подошел к концу, я собрала вещи и собиралась выйти из аудитории вслед за Эверли и остальными, как вдруг профессор Гейтс подозвал меня к себе. Эверли улыбнулась мне через плечо и одними губами произнесла какие-то слова, которых я не поняла. Затем она ушла вместе с Джейми и другими ребятами и закрыла за собой дверь.
Осторожным шагом я вернулась к преподавательскому столу, на котором он до сих пор сидел, болтая ногами в красных кедах.
– Да, профессор Гейтс?
– Нолан, – поправил он и указал на стол в первом ряду. На мгновение я задумалась, не ожидал ли Гейтс, что я снова на него встану. Решив все-таки этого не делать, я уселась на край и почти зеркально повторила его позу, за исключением того, что не болтала беззаботно ногами.
– Как тебе занятие? – поинтересовался он, и во взгляде серых глаз внезапно появилась серьезность, контрастировавшая с его внешним видом.
– Очень понравилось, – без раздумий ответила я.
– Какой курс ты заменила? – продолжил расспрашивать преподаватель.
– «Начала американской литературы до 1865 года».
Профессор Гейтс раздосадованно поморщился:
– А почему, можно узнать?
– Возникли некоторые… разногласия, – вывернулась я. И тут же мысленно отругала себя за эту трусливую отговорку.
– Послушай, Доун. На моем курсе нет расплывчатой болтовни. В этом зале каждый может говорить то, что думает, и его никто за это не осудит. Понятно? – Он дождался моего кивка, прежде чем продолжить: – Хорошо. Итак, еще раз: какова причина твоей смены курса?
Я набрала полную грудь воздуха и собралась все ему объяснить, но просто не смогла. За один час было просто невозможно судить о профессоре Гейтсе, не говоря уже о том, чтобы доверять ему. Единственное, что я о нем знала, – это что он немножко чокнутый.
– Мы с профессором не сошлись во мнениях, – в конце концов начала я.
Гейтс одобрительно кивнул:
– Уже лучше. И в чем суть этого расхождения?
Пришлось сделать еще несколько глубоких вдохов и выдохов, так как я моментально ощутила, что вновь погружаюсь в ту ситуацию, когда меня унизил профессор Уолден. И хотя уже в тот момент это казалось ужасным, я даже не осознавала, насколько крепко во мне засели его слова. Словно рыболовный крючок, который не вытаскивался из тела. Неожиданно мне стало поразительно трудно об этом рассказывать. Профессор Гейтс терпеливо ждал.
– У меня сложности с тем, чтобы говорить перед большим количеством народа, – аккуратно произнесла я.
– И Аттикус взял тебя в оборот. Понимаю, – ответил Гейтс, почесав подбородок.
– Аттикус? – недоуменно переспросила я.
– Профессор Уолден.
А, в этом есть смысл.
– Имя идеально подходит, – вырвалось у меня. Мгновенно осознав свою оплошность, я взглянула на преподавателя.
Тот просто улыбнулся.
– Как я уже говорил, эта аудитория запечатана. Все, чему мы здесь учимся и о чем разговариваем, остается между нами. У меня уже было несколько студентов, которые перевелись на мой курс, и поначалу им пришлось научиться на нем работать, однако мне всегда удается побороть чью-то застенчивость. И с тобой мы тоже с этим справимся. – Он спрыгнул со стола и обошел его, чтобы порыться в разбросанных на нем документах и наваленных сверху стопках книг. – Я уважаю желания своих студентов, Доун. Если ты не хочешь отвечать доклад, то ты его не отвечаешь. Если хочешь писать, то пишешь. Если внезапно ощутишь потребность выкрасить волосы в зеленый цвет, а потом тебе не понравится, то я буду призывать всех сделать то же самое. Получится ли у меня убедить остальных, не знаю, но сделаю все возможное.
С пачкой бумаги в руках Гейтс вернулся ко мне. Я взяла лист, который он мне дал.
– Это задания, которые мы уже выполнили. Будет здорово, если к следующей неделе ты сделаешь одно или два. Можешь спокойно выслать их мне по электронной почте, если тебе некомфортно выступать перед остальными. Также на обратной стороне найдешь нумерованный список предметной литературы. Собственно, все книги можно подобрать в библиотеке. Что я забыл? – Он нахмурился, и его задумчивый взгляд устремился к потолку. – Если возникнут проблемы или любые вопросы, не стесняйся со мной связаться. Я всегда рад каждому новому лицу на своем курсе. – Гейтс протянул мне руку, и я ошарашенно ее пожала. Он накрыл ее своей второй. Затем крепко сжал. – Случай с профессором Уолденом скоро забудется. Поверь мне.
– Спасибо, профессор Гейтс, – пробормотала я.
– Нолан. – Он отпустил мою ладонь и, взмахнув полами пальто, направился к себе за стол.
Его взгляд целиком сосредоточился на разложенных бумагах, поэтому я сделала вывод, что на этом свободна.
Глава 15
Задания, которые выдал мне профессор Гейтс, оказались настолько интересными, что за неделю я сделала сразу пять из них. В это занятие я погрузилась с головой, и не только потому, что хотела произвести хорошее впечатление на нового преподавателя. Мне нравилось, как сильно упражнения развивали творческие способности.
