Дорогой Нолан,
что делать, когда сталкиваешься с творческим кризисом?
Я сейчас сижу над финалом «О нас» и не знаю, что делать. В голове просто пусто. Кажется, муза меня покинула. Может, у тебя найдется какой-нибудь совет?
С наилучшими пожеланиями,
Доун
Отправив письмо, я вновь открыла файл «О нас». Прочла и доработала первые главы. Я все еще ощущала в животе сильное покалывание, пока читала. Эта история – нечто совершенно особенное, я это чувствовала. На пятой главе мигнула иконка почтового ящика.
Дорогая Доун,
вычеркни слово «муза» из своего лексикона – это понятие придумали эзотерики, и служит оно лишь для того, чтобы довести тебя до отчаяния.
Что касается кризиса: взгляни на книгу под другим углом. Пройдись по тексту с самого начала и поищи, где герои, возможно, пошли неправильным путем. Иногда с помощью маленьких вмешательств получается внести большие изменения, которые помогают сюжету.
С наилучшими пожеланиями,
Нолан
P. S. Если в итоге двое не найдут способ остаться вместе, это тоже абсолютно нормально. Есть любовные романы с горьковато-сладкими концовками или вообще с открытыми финалами.
Я прочла письмо. Дважды. Трижды. А потом еще и еще до такой степени, что могла бы повторить эти слова даже во сне. Затем дочитала «О нас» до конца двадцать шестой главы – места, на котором я застряла.
Конечно, можно кое-что изменить. Даже много чего. Маккензи могла начать раньше доверять Тристану. Уже в седьмой главе они могли уйти домой вместе. Тристан мог раньше выразить свои истинные намерения, вместо того чтобы прятаться за фасадом из шуток и полуправд. Как и написал Нолан: хватило бы пары-тройки крошечных вмешательств, чтобы подарить им счастливый финал. В случае с рукописью – без особых усилий.
Но это не будет правильно.
Это наша со Спенсером история. Она полна ошибок и нелепостей. Она реальна – реальнее, чем все, что я прежде писала или даже переживала. И я не смирюсь с тем, что у нас не будет двадцать седьмой главы.
Со Спенсером мне нужны двадцать седьмая, двадцать восьмая, двадцать девятая и все последующие главы. Потому что я, черт возьми, влюблена в него.
Я злилась и обижалась, но была уверена, что с ним творилось то же самое. Во время ссоры он выкрикивал мне эти слова, потому что думал, что я использовала его, чтобы просто развлечься, и считала это ни к чему не обязывающей связью ради секса. Это не оправдывало всего, но я могла это понять. Однако если мы не хотели упустить свой шанс на хеппи-энд, то одному из нас необходимо сделать шаг в верном направлении. Из того, что есть сейчас, в любом случае ничего не выйдет.
Я еще раз перечитала двадцать шестую главу. А потом начала писать.
Глава 27
Спенсер,
все, что Маккензи чувствует к Тристану, я чувствую к тебе. Это и гораздо больше. Знаю, что у меня плохо получается показывать тебе это открыто, но… здесь всё. Черным по белому.
Я не могу исправить свои ошибки, как бы мне ни хотелось. Но могу сделать то, чему научил меня ты: каждый день начинать сначала и быть той, кто достойна любви мужчины, который просто идеален для меня.
С любовью,
Доун
Наконец я распечатала рукопись. Потом позвонила Элли, и мы вместе поехали к дому Спенсера. Там я положила сверток с голубой ленточкой на коврик перед дверью.
И стала ждать.
Глава 37
Я ждала девять часов.
В три часа утра зазвонил мобильный, и я рывком выпрямилась. При попытке дотянуться до него ударилась тыльной стороной ладони о тумбочку. Чертыхнувшись, я провела пальцем по дисплею и приняла вызов.
– Алло? – прохрипела я.
Пару секунд в трубке было тихо.
– Тристан козел.
Сон как рукой сняло.
– Он вообще не заслуживает Маккензи. После того как он с ней обошелся, ей следовало бы поискать себе кого-нибудь получше, – продолжал Спенсер.
Я услышала шорох бумаги и откашлялась. Сердце колотилось как безумное.
– Но Маккензи этого совсем не хочет.
Снова шелест. Казалось, будто он листал рукопись. Спенсер тоже кашлянул.
– Доун… Это потрясающая книга. Правда. Читая, я чувствовал все, что ощущала Маккензи.
Я пробормотала благодарность.
– Мне… мне пришлось прочесть дважды, чтобы все понять. Прежде всего те вещи, которые написаны между строк, – тихо добавил он. Листы опять зашуршали.
– И? – Сердце подпрыгивало к самому горлу.
– Теперь… я их понял. Иногда я немного торможу.
– Тормозить – это не плохо. Я тоже торможу, – быстро проговорила я.
– О’кей. – Он снова прочистил горло. – Мне еще кое-что бросилось в глаза.
Я легла чуть ровнее:
– Я слушаю.
– То, что Тристан спит со столькими женщинами, мне не нравится. В смысле, он много лет был влюблен в Маккензи, но в то же время ведет себя как бабник. Из-за этого в некоторых моментах его чувства кажутся немного неправдоподобными.
– Помню, кто-то однажды сказал мне, что вступал только в те отношения, которые длились не больше одной ночи, – пробормотала я.
– Поток из десяти женщин за неделю – это просто-напросто нереально, крошка. Даже если Тристан безумно красив и у него идеальное тело.
Закрыв глаза, я увидела перед собой его ухмылку, наглую и вместе с тем прелестную. В груди появилось тянущее чувство.
– Кроме того, по-моему, это вполне могло прекратиться, после того как он познакомился с ней, – тихо сказал он.
Я с трудом сглотнула.
– Ты так думаешь?
Он согласно буркнул:
– Определенно.
– Почему? – спросила я.
– Потому что она для него особенная.
У меня пересохло горло.
– И он для нее тоже.
Теперь он замолчал. Я слышала через телефон его спокойное дыхание и внезапно пожелала, чтобы он оказался рядом со мной. Или я с ним.
– Я не знал, как ты тогда себя чувствовала, Доун, – хрипло произнес он через некоторое время.
– Когда?
– Всегда. Я имею в виду, естественно, я слышал, когда ты говорила, что не можешь, но действительно понял все только сейчас. Ты описала мысли Маккензи так… реально. Мне самому себе хочется врезать за то, что был слишком слепым и глупым, чтобы осознать, каково тебе приходилось. Я никогда не собирался давить на тебя и ранить.
