– Увидим.
– Дамы вперед… Я весь во внимании.
Тень сомнения пробегает по ее лицу.
– Надеюсь, это не беспокоит тебя… это связано с… оральным сексом.
– Ммм, одна из моих любимых тем. Расскажи мне все.
Она начинает краснеть.
– Ага, итак… Когда я впервые делала… минет… я реально не знала, что надо делать, а поскольку его называют «отсосом», я подумала, что это как-то связано с насосом и…
Оливия надувает щеки и выдувает, словно надувает воздушный шарик.
Я падаю обратно на подушки.
– Боже, тебе повезло, если бедолага не заработал аневризму!
Ее щеки окрашиваются в малиновый цвет, и Оливия щипает меня за бок в качестве наказания.
– Твоя очередь.
Я смотрю в потолок, решая какую история выбрать. Их много.
– Как-то раз я наделал в рюкзак.
Из легких Оливии моментально вырывается потрясенный смех.
– Что?
Я киваю.
– В школе-интернате я был в команде гребцов.
– О, само собой.
– У нас было соревнование с другой школой, которая была довольно далеко от нас. На обратном пути наш автобус застрял в пробке, и вот тогда мне приспичило… Я виню в этом то, чем нас накормили на обед. Так вот… у меня был выбор: наложить в штаны или спортивный рюкзак. Я выбрал вариант номер два.
Она закрывает глаза и рот, смеясь от шока.
– О боже мой! Это ужасно… и все же смешно.
Я тоже смеюсь.
– Так и было. Особенно после того, как история попала в газеты. Настоящий кошмар.
Оливия резко перестает хихикать.
Совсем.
– Это было в газетах?
– Конечно. – Я пожимаю плечами. – Чем отвратительней ситуация, тем больше за нее заплатят. Мои одноклассники всегда искали лишние деньги.
– Но… но они же были твоими товарищами по команде! Твоими друзьями.
Я играю с ее волосами, дергая локон и наблюдая, как он снова и снова возвращается в свою первоначальную форму.
– Как я сказал Саймону в нашу первую ночь в кафе: все продается и у каждого – каждого – есть цена.
Наши взгляды встречаются, и в ее глазах появляется грусть. Что мне не нравится… совсем.
Я переворачиваюсь и снова ложусь на нее, устроившись между ее ног.
– Расстроилась из-за меня? – спрашиваю я.
– Да.
– Жалеешь меня?
Ее пальцы нежно приглаживают мои волосы.
– Я думаю, что да.
– Хорошо, – ухмыляюсь я, – потому как это означает, что ты идешь за водой. И… по возвращении… я хочу проверить, как ты отсасываешь. Удостовериться, что ты все делаешь правильно, а если нет, то с радостью проведу тебе инструктаж.
Трюк срабатывает. Она зажимает рот, пытаясь сдержать улыбку, а ее глаза начинают сверкать.
– Ты такой властный, – бормочет она, покачав головой.
И когда Оливия встает, чтобы сходить за водой, я наслаждаюсь каждой секундой.
Когда она заползает обратно в кровать, то получает право на минет.
Чем я наслаждаюсь еще больше.
* * *
В конце концов голод вытаскивает нас из постели. Оливия проскальзывает в одну из моих серых худи, достающей ей до середины бедра. Я пробую «ходить по квартире голым», о чем напомнила Оливия. Для меня это может быть единственным шансом.
И она оказалась права – это просто фантастически. Нереальная свобода. Я прям-таки Адам, нашедший райский сад в пентхаусе.
Горячие, похотливые взгляды, которые бросает Оливия, делают это еще лучше.
На кухне никто из нас не хочет суши, поэтому мы ищем что-то другое.
– Да здесь есть подушечки с корицей! – вскрикивает Оливия взволнованно и тихо, так как головой зарывается в шкаф. Затем с улыбкой вылезает оттуда, держа коробку сухого завтрака, будто нашла клад.
Я ставлю две миски на стол.
– У нас в Весско есть что-то похожее. Обожаю их.
– И я! – ее голубые глаза смягчаются. – Именно сейчас я думала, что ты не можешь быть более идеальным.
Через несколько минут мы сидим за столом, жуем сладкие подушечки с корицей из якобы цельнозерновой пшеницы, и с моих губ слетают слова:
– Это весело.
Оливия улыбается мне поверх чашки.
– Ты будто удивлен. Разве ты обычно не веселишься?
– Веселюсь. Но это… намного веселее, – я качаю головой. – Не могу это объяснить, но все кажется… правильным.
– Ага, так и есть.
И тогда я смотрю на нее: как мило она жует, как ее язык скользит по нижней губе, и я не могу дождаться, когда снова поцелую Оливию.
Она бессознательно дотрагивается до своего рта.
– У меня что-то на лице?
– Нет… мне просто интересно, – тихо говорю я.
– Интересно что?
Я протягиваю руку к ее щеке.
– Что мне с тобой делать?
Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза, и искры озорства проскальзывают во взгляде Оливии. Она берет мою руку и легонько целует ладонь, затем поднимается, подходит ближе и опускается на мои колени, оседлав меня: ее руки на моих плечах, и я чувствую тепло ее лона, член снова набухает.
– Делать со мной или для меня? – дразнится она.
– Любой вариант. И то и другое.
Оливия пробегает языком по моей верхней губе, слегка посасывая ее.
– Как насчет того, чтобы отнести меня обратно в постель и решить эту задачку?
Я крепко прижимаю ее бедра руками и встаю.
– Великолепная идея.
В спальне опускаю ее на кровать и бросаюсь на нее сверху.
– Останься, – выпаливаю между поцелуями. – Останься здесь со мной.
– На сколько?
– На сколько можешь…
Ее руки гладят меня по спине вверх и вниз.
– В четыре у меня дела в кафе.
Я целую ее крепче.
– Тогда я отвезу тебя домой в половину четвертого. Договорились?
Она улыбается.
– Договорились.
11
Оливия
Вплоть до этого момента я бы описала секс словом… «мило». Мой секс с Джеком был обычным занятием любовью, когда тобой управляют гормоны и все происходит «быстро и просто, как у всех». Только о романтике думает семнадцатилетняя девушка, потому что не знает ничего лучше. Она не знает, что может получить больше.
