Если Наталья обычно не писала о таких происшествиях в своем дневнике, то Андрей часто был склонен к сентиментальным описаниям болезней своих отпрысков, как в следующих записях, относящихся к 1831 году: «Алешу рвало раз 6 и бедняжка очень похудел»
[681]. Позднее в тот же день Андрей попытался поехать со «слабым Алешей» в гости, но мальчику стало хуже, и им пришлось поспешно вернуться. Священник, отец Киприан из Суздаля, навестил Чихачёвых и «присоветовал напоить Алешу малиной»
[682]. На другой день после того, как у Алеши разболелся живот, он сделал ласковую запись о своей маленькой дочери, за ростом и развитием которой, очевидно, очень пристально наблюдал: «Сашиньке поутру привили оспу. Это выходит 1 году 14 недель и 3-х дней от рождения»
[683]. (Тем временем Наталья, по-видимому, сталкивалась с менее романтическими сторонами воспитания детей: Андрей однажды записал, что, когда двухлетнюю Александру стошнило, Наталья промыла ей желудок.)
[684]
Кроме того, Андрей много времени проводил с детьми, почти наверняка больше, чем Наталья. Он больше путешествовал и часто брал одного или обоих с собой (мать брала их лишь изредка; Алексей однажды отметил: «Маминька с сестрицей ездила в Шую, а я с папинькой оставался дома»
[685]). В 1830‐х годах он либо сам учил их, либо наблюдал за уроками и, как показывает дневник Алексея, очень бдительно следил за их интеллектуальным развитием. Во время продолжительной поездки в Москву в январе 1842 года, когда Чихачёвы навещали детей, Наталья не писала практически ни о чем, кроме своих постоянных недомоганий, из‐за которых она почти все время оставалась дома, вдали от сына и дочери, живших при школах. Андрей проводил время, почти ежедневно навещая детей и экзаменуя несчастных учителей и однокашников Алексея. Наталья лишь однажды съездила в пансион Александры, чтобы побеседовать с директрисой, а на обратном пути заехала в институт, где учился Алексей, и поболтала со встреченными там дамами
[686]. Она также аккуратно отмечала все случаи, когда дети навещали остановившихся в городе родителей, и продолжительность таких визитов. Однако в дни, когда Алексей и Александра бывали у родителей, Наталья почти всегда беседовала, играла в карты или вязала с какими-нибудь гостями или друзьями. Помимо помощи Александре с шитьем для директрисы ее пансиона (что можно рассматривать в том же свете, что и домашние труды ради материального благополучия окружающих), она ни разу не упомянула, что занималась чем-то вместе с детьми.
Вместо этого она постоянно описывает, чем занимался с ними Андрей. Если следовать рассказу самой Натальи, дети были целью и смыслом ежедневных странствий Андрея («Андрей Иванович отвез Сашу в Пансион, и заезжал с ней в город, купил мне крошечных 4-ре табакерочки, чай пил у хозяев, и вечером ездил к детям, и пробыл у них до 9-ти час.»), тогда как Наталья пребывала на одном и том же месте («я вязала чулок, у меня сидела Катер. Богданов[на]»). Каждый день был похож на предыдущий, по крайней мере для Натальи: «Андрей Иванович утром и вечером ездил к детям». Иногда дети сами приезжали к ней: «Алеша выпросился у Инспектора ночевать домой, и приехал в 1-м часу и играл в резиновый мячик» (о своих занятиях в тот день она написала лишь: «Купила 64 пуда сена по 45 копеек»). В другой день Андрей «привез» детей, затем «ездил ко всеношной в университет». Из этой фразы неясно, ездила ли к вечерне Наталья, но последние слова записи («я довязала чулки») позволяют предположить, что ее снова оставили дома одну
[687].
Во всех этих и схожих случаях Наталья наблюдала за жизнью своих детей со стороны, тогда как Андрей, вечно вмешивающийся во все родитель, был в нее непосредственно вовлечен. Наталья определенно действовала на заднем плане, обеспечивая семье комфортное существование, но, говоря обо всех традиционных родительских трудах, она изображает Андрея единственным деятелем. В свою очередь Алексей в своих дневниках всегда говорил о письмах от «Папиньки и Маминьки», но подробно пересказывал лишь то, что сказал Папинька, что тот посоветовал и за что пожурил. Приезжая домой погостить, Алексей беседовал, играл в бильярд, ездил на лошади и читал с отцом, и это отец расспрашивал его об учебе, присутствуя практически в каждой фразе дневников мальчика. Можно по пальцам одной руки перечесть те случаи, когда в тех же дневниках Алексей упоминает мать, и лишь в двух «Папинька» появляется вместе с «Маминькой»
[688]. Дети склонны считать присутствие матери само собой разумеющимся, так как многие материнские заботы (и это верно в отношении Натальи) – уборка, приготовление пищи, уход во время болезни – кажутся «невидимыми», тогда как отец (в том числе Андрей), вероятнее всего, награждает и наказывает, а потому занимает непропорционально много места в сознании ребенка. Из записок Алексея также ясно, что Андрей попросту проводил с ним больше времени, тогда как Наталья, вероятнее всего, оказывалась занята работой в усадьбе.
Это не означает, что мальчик не был эмоционально близок с матерью; его нежность отражена в дневнике Андрея: «Алеша беспрестанно спрашивает: да скоро ли Папинька поедет встречать Маминьку; пора накрывать на стол и проч. ‹…› Алеша и я оделись и таким образом изготовились совершенно ехать встречать Мамашу!!!!»
[689] Гораздо позднее взрослый Алексей писал, что его мать лучше всех знает, как найти няню: «Маминька моя всех нас лучше все знает и верно и об внучке своем кому быть его няней сама хорошо обдумает»
[690]. Сохранись дневник Александры, мы могли бы узнать о том, как отношения Чихачёвых с дочерью отличались от отношений с сыном, но, к сожалению, подобного дневника не существует.
