Образовательная программа Андрея имела также практическую составляющую. Многие «изобретения» Андрея (в том числе телеграф и «настенные» солнечные часы) изначально должны были служить учебными пособиями: «У меня в Саду Парижском устраивается Детский насос который в одно время служить будет: им игрушкой Гимнастической, а для поливания отдаленных гряд полезным водопроводом»
[748]. Во время уроков Андрей также использовал грифель и «самоучительное стекло», помогавшие в обучении маленькой Александре
[749]. Эти инструменты и изобретения показывали непосредственное применение принципов научного метода, которые Андрей стремился привить детям, а также украшали жизнь в имении.
Другим занятием, также имевшим практическое применение, была музыка. Обоих детей обучали искусные пианисты, а Алексей играл еще и на скрипке. Яков от имени Андрея попросил Тимофея Крылова купить Алексею скрипку во время поездки в Ярославль и дал на это три рубля
[750]. Неясно, удалось ли Тимофею совершить покупку и поехал ли он вообще в Ярославль, поскольку в другой записной книжке Яков пишет о своей собственной поездке в этот город, где он не смог найти скрипку: «Ни одной даже и какой-нибудь – не нашел!»
[751] В конце концов инструмент, судя по всему, был куплен, раз, находясь на службе в Вильно, Алексей находил время для частных уроков музыки с профессиональным наставником.
Другим источником полезных сведений, с которым Андрей намеренно знакомил своего сына с раннего возраста, было общество местных помещиков и чиновников. Это была вторая причина (помимо изучения географии) брать Алексея с собой в поездки по уезду: тот должен был знакомиться с местными помещиками и чиновниками, чтобы впоследствии занять свое место среди них – по аналогии с викторианской Англией, где, говоря словами историка Джона Тоша, «по мере того как молодые люди учились, как быть частью коллективного (мужского) сообщества, достигалось тонкое равновесие меж соперничеством и товариществом»
[752]. Благодаря браку и институту протекции способность успешно ориентироваться в более широком мужском сообществе его родного уезда и губернии должна была оказать огромное влияние на будущее Алексея.
Алексей прилежно записывал в дневники имена новых знакомых, фиксируя встречи и подтверждая их важность: «Я с Папинькою поехал к Дядиньке Николаю Ивановичу Замыцкому… Мы у Дядиньки нашли Михайла Михайловича Оржанского и Алексея Гавриловичу Выробова… поехали к Марье Петровне Измайловой и у нее обедали… Возвращаясь домой заезжали к Николаевым и там познакомились с семейством Петра Ивановича Гаврилова… Приехавши в Суздаль, Папинька брал меня с собой к Уездному судье Василию Андреевичу Каблукову, где нашли Петра Ивановича Гаврилова и Александра Дмитриевича Рогозина… Вместе с Папинькою обедал у Купреяновых а ввечеру ездили к Антону Яковлевичу Савоини»
[753]. Во время поездки во Владимир Андрей позаботился о том, чтобы представить Алексея важным людям: «Папинька по делам своим сбирается завтра ехать во Владимер и хочет меня взять с собой… Я с Папинькой был в Семинарии на Акте, [на] котором присутствовали Архиерей и Губернатор»
[754].
Когда сын оказался в гораздо менее однородном московском обществе, Андрей приложил все усилия, чтобы Алексей смог найти там подобающее место, не переняв при этом светских идей и легкомысленных привычек, которые в сознании его отца ассоциировались с большими городами. Андрей добился этого, лично познакомив Алексея с некоторыми городскими удовольствиями (как пишет Алексей: «Явился поутру в Институт… По вечеру были во француском Театре») и убедившись, что за Алексеем присматривают доверенные друзья, о многих из которых мальчик писал как о родственниках («Бабушка» Нестерова), хотя между ними и не было кровной связи («обедню слушали в Институте. – Обедали у Бабушки Нестеровой, а оттуда проехали в Петровский Парк»)
[755].
Пока сын еще жил в деревне, Андрей не ограничивал его круг общения членами своего сословия. Алексей несколько раз упоминает семейные поездки для осмотра быстро развивавшихся в то время местных промышленных предприятий, во время которых члены семьи встречались с предпринимателями и городскими жителями. Эти визиты очевидно имели своей целью образование Алексея; он описывает, как они с отцом «осматривали шлюзы» и водяную мельницу, восхищались тем, как разбиты чужие сады, и однажды посетили бумагопрядильную фабрику (известного купца Алексея Посылина), «где все устроено посредством паровой машины»
[756]. Яков упоминает, как вместе с Алексеем и Андреем ходил смотреть на кирпичный завод (там он «Слышал пение Рачка!»)
[757].
В то же время Алексея заботливо учили блюсти свое более высокое социальное положение и проявлять отеческую заботу о слугах: например, однажды ему велели дать конюху монетку после рождения нового жеребенка
[758]. Можно привести также следующий рассказ из дневника Андрея, когда он стремится избегнуть общения Алексея со слугами без надзора. Их соседка, Мария Петровна Измайлова, пригласила Андрея, Якова и обоих детей в гости, но Андрей не хочет ехать: «…но вряд [ли] пущусь; да и не для чего. Из пустова в порожнее переливать, или играть в бостон; А Алексей будет бродить с лакеями – не годится. Лучше, дома! лучше дома!»
[759] Не следовало слишком свободно общаться со слугами в условиях, которые нарушали бы их субординацию, но Алексей неизбежно проводил много времени с домашней прислугой. По-видимому, это считалось допустимым при сохранении социальной дистанции: например, когда крепостной (по имени «Алешка», в противоположность «Алеше», как называли сына Чихачёвы) с помощью ведра лепил пирожки из снега, чтобы позабавить Алексея (затем мальчик «их разбивал своей лопаточкой и очень тем увеселялся»)
[760]. В другой раз Андрей «с Алешей катался на гнедке до Губачева. Заходили в комнаты. Клюшница подчивала его мочоными яблоками»
[761]. В первом случае Алексею позволили играть с крепостным до тех пор, пока тот «разыгрывал» роль слуги: слуга лепил из снега пироги, чтобы Алексей их ломал. А когда Андрей с Алексеем были в имении Иконниковых Губачево, экономка (сравнительно привилегированная позиция для крепостной крестьянки) могла «потчевать» мальчика, но только под присмотром Андрея.
