– Сначала проверим, не раскопана ли уже какая из них. Наступили сумерки. Может, вурдалак отправился на охоту. Это облегчило бы нам задачу.
Я достала из кармана листок, на котором нацарапала интересующие нас номера могил. Посветила фонариком, чтобы посмотреть, что написала.
– Подожди. Надо сначала пройти двенадцатый ряд, а потом повернуть направо. Таким образом мы не отклонимся от верного пути.
Я заметила, что Мешко смотрит на меня с кривой улыбкой.
– Что? – спросила я.
– Ничего. Ты просто кое-кого мне напоминаешь.
– Кого?
– Кого-то, с кем я был знаком очень давно.
Металлические ворота, ведущие на территорию кладбища, были заперты на замок. Мешко перебросил через ограждение рюкзак, потом присел и сложил руки лодочкой.
– Я тебя подсажу.
– А что мы будем делать, если нас поймают? – спросила я.
Мысль об этой потенциальной опасности практически парализовывала меня всю последнюю неделю, когда мы тайком проникали на погосты. Боги! Что бы подумали люди, если бы нас застали в процессе разрытия могилы? Такой позор! И, вероятно, уголовное дело…
Я встала ногой в его руки и схватилась за решетку. Мешко легко приподнял меня и чуть ли не перекинул на другую сторону. Клянусь, на какую-то сотую долю секунды его рука оказалась на моей заднице.
– Эй! – удивленно воскликнула я.
– Если нас поймают, скажем правду, – заявил он как ни в чем не бывало.
Я перекинула ноги через забор и спрыгнула. Рядом со мной, проворно, как кот, приземлился Мешко.
– Хочешь сказать правду? О том, что мы охотимся на вурдалака?
– Скажем, что я учусь у Мщуя, а ты у Бабы Яги в Белинах и что мы на всякий случай проверяем окрестные кладбища в поисках упырей. Затем мы попросим сохранить все в тайне в интересах нашей миссии.
– И ты думаешь, что кто-то в это поверит?
– В сельской местности, в отличие от городов, люди суеверны. – Он взял меня за руку и потащил в темноту между могилами.
– Тогда почему бы нам сразу всем не объявить, что мы охотимся на вурдалака? Может, они помогли бы нам его найти.
– Упырь мог бы узнать об этом от одной из своих жертв и исчезнуть.
Хм… Вполне логичное объяснение.
– Гося, если ты не хочешь говорить правду, мы всегда можем сказать потенциальным сторожам кладбища, что у нас свидание.
Я покраснела. К счастью, в такой темноте он не мог этого увидеть.
– Ну, не знаю…
Парень, конечно, начал смеяться, услышав смущение в моем голосе. Он подшучивал надо мной с самого первого дня.
Быстрым шагом мы обошли все кладбище. Ни одна из интересующих нас могил не была вскрыта. В отличие от Мешко, я была разочарована.
– И что теперь? – спросила я. – Копаем?
– Копаем… – он тяжело вздохнул.
Работа была утомительной. Самым трудным оказалось перемещение каменных плит. Я сама никогда бы не справилась. К счастью, Мешко располагал нужной силой.
Раскопав шестое, последнее место захоронения, которое, по нашему мнению, на этом кладбище выглядело подозрительным, он тяжело уселся на деревянную лавку.
– Не уверен, что мы действуем правильно, – сказал он. – Может, стоит сначала просто визуально проверить все кладбища после наступления темноты?
Я села рядом с ним.
– А не лучше ли все делать за один раз, и проверять, и копать?
– У нас осталось еще пять кладбищ. Если предположить, что в среднем на посещение одного уходит целая ночь, впереди нас ждет напряженная неделя.
– Может, нам повезет, и следующим будет то, которое мы ищем?
Он рассмеялся от моего оптимизма.
– Возвращаемся?
– Да. – Я зевнула. – Я вся измотана. С удовольствием бы уже пошла спать.
Вдруг где-то за нашими спинами раздался тихий шелест. Мы оба вскочили на ноги. Мешко заслонил меня собой. Я вцепилась пальцами в его рубашку, парализованная страхом. Не хотелось, чтобы вурдалак снова на меня напал. Мужчина зашипел в темноту:
– Покажись.
Ему ответила тишина. Шорох больше не повторился. Некоторое время мы стояли неподвижно.
– Кажется, там ничего нет. – Мешко расслабился.
Я отпустила его рубашку и облегченно выдохнула. Испугалась, что за мной пришел вурдалак. Из-за недосыпа нервы у нас обоих были на пределе. Нам нужно было хорошо отдохнуть.
– Возвращаемся, – распорядился Мешко. – Нет смысла здесь дольше оставаться. Это не то кладбище. Не знаю, как ты, но мне после копания в земле хочется искупаться в озере за хижиной.
– Приближаются Русалии. Думаешь, купаться ночью в лесных озерах – это хорошая идея? – спросила я.
Мешко помог мне перелезть через ограду и снова случайно меня коснулся.
– Уже, что ли? – удивился он.
– Через несколько дней Зеленые Святки, – подтвердила я.
– Думаешь, на меня нападут русалки?
– Не знаю, может быть. Еще пару недель назад я бы посмеялась, если бы ты сказал мне, что на меня будет охотиться вурдалак. Теперь я точно могу поверить в богинек, которые топят красивых мужчин во время Русальной недели.
– Хм. Думаешь, я достаточно красив, чтобы соблазнить какую-нибудь русалку?
– И не надейся на комплимент.
Я мысленно вздохнула. Русалии, как и Ярилин праздник, были мне совершенно чужды. Как жительница современной Варшавы, я не придавала им такого значения, как это делали в деревнях.
Насколько я знала, мы, славяне, в отличие от большинства современных культур, отмечали два праздника мертвых. Один осенью, так называемые Задушки или Деды, а другой весной, то есть Русалии или, кому как нравится, Зеленые Святки, входившие в Русальную неделю, которая праздновалась семь дней.
Во время весенних гуляний на холмах разводили ритуальные костры и предавались безудержному веселью на кладбищах, чтобы предки могли праздновать вместе с живыми. Дома нужно было украшать цветами, аиром и отпугивающими злые силы березовыми ветками. По традиции, неделя разудалых забав завершалась оргией и пьянкой.
Если задуматься, то, по рассказам, каждый наш религиозный праздник должен заканчиваться оргией и пьянками. Мне даже стало стыдно за предков.
Согласно приметам всю зиму и весну, до самой Купальской ночи, нельзя было плавать в реках или озерах, так как это грозило смертью от рук богинек. По моему мнению, люди, купающиеся зимой в озерах, умирали скорее от пневмонии, а не от перевозбуждения, которое насылали на несчастных хохочущие русалки, но что я в этом смыслю.
Русальная неделя была самым опасным временем в году.
