Я критически оглядела свое отражение. След от царапины был едва заметен, но на коже все еще виднелась тонкая светлая черточка. Луковая мазь Бабы Яги творила чудеса. От нее отвратительно пахло, зато все заживало в рекордно короткие сроки. Корочка отвалилась где-то через два дня, обнажив тонкий шрам. Я не ожидала таких хороших результатов. А по заверениям шептухи, если еще пару недель мазать оставшийся рубец этим снадобьем, то и он исчезнет.
– Выглядит уже довольно неплохо, – констатировала моя подруга. – Надеюсь, ты узнала рецепт этого крема? Он может тебе пригодиться, учитывая количество несчастных случаев, которые с тобой происходят.
– Это была мазь, а не крем.
– А, все равно, – махнула она. – Я помогу тебе нанести тональную основу и пудру. Вот увидишь, ничего не будет заметно.
– Ага…
– Ты чего такая мрачная? – удивилась Слава. – Тебя беспокоит эта отметина? Будет тебе уроком не трогать этого грязного котяру.
Я солгала Славе: сказала, что это кот шептухи расцарапал мне лицо, когда я пыталась вытащить клеща у него из-за уха. Она поверила, зная мое отношение к клещам.
– Не волнуйся. Шептуха сделала тебе лучший в мире крем от шрамов. – Она похлопала меня по плечу и потащила на кровать.
– Мазь…
Я позволила ей усадить меня. Кисти, спонжи и карандаши замелькали перед моим лицом, когда Слава пыталась превратить меня в божество.
Вздохнув, я закрыла глаза, пока она накладывала толстый слой теней на мои веки. Боюсь, моему покою скоро конец. Только последние несколько дней были для меня настоящим отпуском.
Не знаю, есть ли в этом заслуга Велеса, но сверхъестественные существа дали мне передышку. Больше ко мне не приставал ни один упырь.
Даже Святовит ничего от меня не хотел. Неужели он забыл, что уже несколько раз просил меня связаться с ним? Я не приближалась к лесу, так что у меня не было возможности встретиться с лешим, а с водой я имела дело только во время утреннего душа, так что об утопцах мне тоже не приходилось думать.
Я даже не видела Радека, как будто планетник тоже провалился сквозь землю.
Признаюсь честно, меня это нисколько не волновало.
– Я так не хочу идти… – простонала я.
– Видимо, придется, – ответила она.
Я услышала в ее голосе грусть и приоткрыла один глаз.
– Не шевелись! – отругала она меня. – Хочешь, чтобы у тебя были криво накрашены глаза?!
– И для кого же я должна так красиво выглядеть, а? – фыркнула я.
– Это Зеленые Святки! – возмутилась Слава. – Самый главный праздник!
– Ну, наверное, не так уж и самый…
– Русальная Неделя важнее всех остальных, – прошипела она.
Я не понимала ее. Для меня самыми важными праздниками были день зимнего солнцестояния, то есть Коляда, или летнего солнцестояния, то есть Купальская ночь. Зеленые Святки не казались мне такими уж особенными.
– Все такое красочное, – пылко продолжила подруга. – Все цветет и распускается. Как же хочется танцевать!
– Ты что, открыла в себе русалку? – фыркнула я.
Я почувствовала, как карандаш для глаз больно впился мне в веко, и издала возмущенный возглас. – Не крутись, – велела она. – А еще лучше помолчи.
– Ты ведь красишь глаза, а не губы, – проворчала я.
– В Зеленые Святки закатывают лучшие вечеринки, – продолжила она свою лекцию. – Бьюсь об заклад, в Белинах праздник принято справлять как надо. Будут костры, танцы, много выпивки…
– …и оргии, – закончила я.
– Оргий нет уже лет сто, – с сожалением вздохнула она.
– А ты откуда знаешь? Может, старушки в Белинах потеряют ночью всякий стыд, – усмехнулась я.
Во время Ярилиного праздника пожилые шептухи неплохо управлялись с ворожеями. Подозреваю, и в этот раз может случиться нечто подобное, если кто-то снова сыпанет кое-что в костер.
– Сомневаюсь. Когда-то этот праздник отмечался как надо. Зажигали костры возле кладбищ и развлекались до рассвета, танцуя и выпивая между надгробиями. Мертвые тогда без страха ходили среди живых.
– Ты слишком романтична, – сказала я.
– Мне эти легенды кажутся прекрасными. Каждая из них связана с какой-то несчастной любовью. Я знаю, ты не веришь в русалок, вил и полудниц, но когда-то их было очень много.
Слава даже не представляла, как сильно она ошибается. Сверхъестественные существа прекрасно существуют и по сей день.
– Мне пьянство на кладбищах и оргии на надгробиях не кажутся особо привлекательными. Есть в этом что-то святотатственное.
– Потому что ты зануда! Я закончила. Посмотри в зеркало.
Я встала и подошла к шкафу. Не знаю, как Слава это сделала, но я выглядела как-то иначе, более женственно и сексуально. У меня даже перехватило дыхание. Жаль только, что к вечеру весь макияж наверняка сотрется.
– Подожди. Повернись.
Она пшикнула мне в лицо чем-то, от чего у меня защипало глаза. Я отскочила, наткнувшись на шкаф. Дверь захлопнулась с громким треском, и стало слышно, как внутри с грохотом попадали вешалки.
– Ради всех богов! – воскликнула я.
– Не три глаза, а то размажешь!
– Ты в меня перцовым баллончиком пшикнула, что ли?!
– Это фиксатор макияжа. Теперь он должен держаться, даже если ты будешь прыгать через костер.
– Я не буду прыгать ни через какой костер.
– Будешь, будешь. – Она похлопала меня по плечу. – Увидишь, как классно на Зеленых Святках.
Я открыла глаза. К счастью, зрение меня не покинуло. Несколько раз я моргнула, чтобы прогнать слезы.
– Ты садистка, – выдохнула я.
– И классный визажист. Выглядишь суперски!
– Не знаю, для кого я так разоделась…
Мешко все равно не хочет быть со мной. Но вслух я не стала этого произносить. Я не рассказывала Славе о своем неудачном тет-а-тете с официально покойным правителем.
– Там наверняка будет полно красавчиков.
Я вспомнила ворожеев с Ярилиного праздника. Может быть, если бы я была лет на пятьдесят старше, то в самом деле подцепила бы сегодня какого-нибудь симпатягу. Мы могли бы поговорить о мазях от ревматизма и кремах для фиксации зубных протезов.
– А ты не идешь на празднование? – спросила я.
– Я сегодня работаю, – сказала она.
– Жаль.
– Мне нравится работать в Зеленые Святки. – Она пожала плечами. – Это весело.
Не знаю, что забавного в том, чтобы выгонять пьяных клиентов из бара, но спорить об этом не хотелось. Я уже давно знаю, что мы со Славой не сходимся во мнениях, когда речь заходит о проведении досуга.
