Знаю, о чём ты хочешь спросить. Все спрашивают, кто слышит слово «Джокаста». Ответ – да. И нет. Загнали ли мы тех, кто сдался в плен, в их собственные коптеры? Дали ли пилоты наших уцелевших катеров залп из всех стволов? Загнали. Дали.
Лёгкая смерть. И быстрая. Эти… нет, звери такого не делают… существа… они её не заслужили – быстрой и лёгкой.
Странное дело. Помню их выпученные, побелевшие от ужаса зенки. Помню, как они выли, когда поняли, к чему идёт: мы ведь в те же коптеры затащили своих погибших. Но они мне не снятся. Никогда.
Мне другое снится, Рис. Люди, распятые на заборах и насаженные на вертелы над кострами. Беременная женщина, выпотрошенная, как свинья на бойне, и всё ещё тянущаяся к младенцу, вырванному из её чрева. Детская ладошка, зажатая в другой её руке. Одна только ладошка, тела мы так и не нашли. Много их было – детишек с отрубленными руками, а какое оборудование у десантуры? Мы ж не криминалисты…
А потом эти чистоплюи, правозащитнички долбанные, начали вопить о нарушении конвенции о правах военнопленных. Представляешь, они назвали живодёрами – нас! Легион устроил резню!!!
Здорово, наверное, сидеть в кабинете с кондиционером и рассуждать о гуманном обращении с пленными. Не чувствовать запаха палёной плоти. Не слышать, как кричит сошедшая с ума девочка с окровавленными ногами, силящаяся отползти от медика, который просто протянул к ней руку. Не пытаться понять… да, по локоть в крови!.. какого пола, уж хрен с ним, с возрастом, было при жизни вот это конкретное, лишённое кожи, тело.
Да, я убийца. И монстр. И живодёр. И всё остальное. Пусть так. Но если, не приведи Баст, я снова попаду в такие обстоятельства – сделаю то же, что делала на Джокасте. И пусть меня судит хоть весь мир. Включая тебя.
– Я не сужу, – тихо, очень тихо произнес Рис Хаузер. – Не мне судить. Я там не был.
– А если бы был? – севший голос Ланы полнился холодным, отстранённым любопытством.
– Отец заставлял нас учить Новый Завет наизусть. Я сопротивлялся, но кое-что в голове всё-таки засело. «И какой мерою мерите, такой и вам будут мерить»
[13]. Как по мне – вы всего лишь отмерили своим противникам то, что они намеряли своим жертвам и вам самим.
Лана ещё раз пожала плечами. И теперь в её движении не было не унции грации, только усталость.
– Знаешь, мерой за меру – понятие, применимое ко всем. Наверное, когда-нибудь и мне отмерят – по Джокасте. Это ведь моя идея была. Насчет коптеров. У остальных были задумки покрасочнее. Только мринов погибло до хрена, а у марсари – наших воинов – принято огненное погребение. Вот я и влезла. Единственный командир на всю роту, который хоть как-то держался на ногах, остальные – кто без сознания, а кто и… Конечно, много чести тварям, но приношение на похоронах тоже в наших традициях. И не только в наших. Ладно, пускай мерят, как хотят. Плевать. Если хоть один подонок, прослышавший о том, что мы сделали, задумается, а стоит ли его представление о развлекухе риска нарваться на представление Легиона о справедливости, значит… значит, я уже в выигрыше. Все мы, двое суток после возвращения на базу пившие и трахавшие всё и всех, без разбору – в выигрыше.
Она помолчала, и добавила, спокойно и размеренно:
– Я не верю в вашего бога. А в бастианстве в принципе отсутствует понятие загробного наказания. Но если наказание всё-таки существует, мне бояться нечего. Я была на Джокасте – чем меня может напугать какой-то там «ад»?
Ответить Рис не успел: дверной сигнал разразился весёлой трелью.
– Это Младший, – прохрюкал (после соответствующей манипуляции с пультом) динамик сквозь отражающее поле, по-прежнему накрывающее комнату. – Можно?
Двое на кровати обменялись взглядами, и Лана ткнула пальцем сенсор, открывающий дверь. Одновременно с этим переместившийся поближе Рис приобнял её за плечи. К его радости, девушка не отстранилась. Даже, напротив, прижалась плотнее. Работа на публику? А, неважно… потом.
Младший вошел в номер, удивительным образом сочетая «как к себе домой» с неуверенной почтительностью незваного гостя. Понимающе (в случае Риса ещё и одобрительно с оттенком зависти) кивнул парочке на кровати. Подтянул ногой лёгкое креслице от туалетного столика.
– Ну-с, – начал он, – новостей у меня много. Разных. По большей части – странных. С какой начать?
Лана молчала, и это демонстративное предоставление права голоса вдруг согрело Риса. Нет, всё-таки – умница.
– С первой по времени.
– Мисс Тевиан, если вас не затруднит… дисплей, пожалуйста!
Для Младшего не составило бы никакой проблемы самому подключиться к «начинке» номера, но – этикет. Хозяйка здесь, пусть и сугубо формально, «Мелисса Тевиан», ей и карты в руки.
– Спасибо. Итак: записи сканеров слежения в окрестностях хранилища. Узнаёте?
– Но это же… это же Бернадетт! – ахнул Рис.
– Обратите внимание на дату, – с ноткой услужливости в голосе посоветовал Младший.
– Уже обратил, – Рис осторожно подвигал нижней челюстью, расслабляя сведенные яростью скулы. – Твою мать, это же то самое утро, когда я решил посмотреть, как летает Мелисса!..
– Для бешеного приступа ревности рановато, согласен. Даже если не принимать во внимание её заявленную профессиональную принадлежность.
Хельгенбергер заметно выделил голосом слово «заявленную», однако Риса сейчас интересовал несколько иной аспект:
– Я проводил её в порт на следующий день, она при мне прошла контроль!
– Прошла. И даже улетела. А потом, что довольно интересно, вернулась. Полиция у нас туповата, но, если правильно поставить задачу… любуйтесь.
Точёное личико облаченной в мимикрирующий комбинезон Бернадетт, лежащей в расщелине скалы, было спокойным, удовлетворенным и абсолютно безжизненным. Силуэт женщины несколько портили контуры гравиподвеса. Над плечами выступал каркас крыла. Не умеет летать?! Ну-ну… с-сука!
Рядом с телом валялась плазменная винтовка.
– Какой берег? – резко бросила Лана.
– Левый.
– Значит, по нам стреляла она. Больше, вроде, некому. По крайней мере, все повреждения… ч-чёрт, голова не варит совершенно. Она была одна?
Младший досадливо поморщился:
– Не знаю. Никаких следов. Кстати, крыло хорошее, славное крыло… визуально видно, а на сканерах пустота.
– А можно взглянуть на картину целиком? Есть схема? С расстояниями? Где мы, где эта дамочка…
Не тратя даром слов, Младший вывел на дисплей изображение, и Лана надолго прикипела к нему взглядом, бормоча себе под нос что-то, связанное с цифрами.
– Угу, – подытожила она, наконец. – А дай-ка мне крупным планом её ствол… замечательно. Мне нравится. Ты даже не представляешь, Том, КАК мне нравится.
