Теперь сохранять тишину не имело никакого смысла. Поэтому Лана, по-прежнему удерживая обмякшее тело, скомандовала:
– Ломайте!
Ещё несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы срезать петли, после чего мрина сделала один длинный шаг назад и с облегчением сгрузила порядком поднадоевшую тяжесть на руки Риса и Силвы.
Как только хватка на горле ослабла, объект попытался рыпнуться, но тут же схлопотал полновесную затрещину от Риса и затих. Вовремя – на коммуникатор Ланы пришел входящий вызов.
– Да! Да, это Катрина Галлахер. Ловите проверочный пакет. Всё в порядке, сержант. Я официально прошу о десяти минутах. Да, именно. Спасибо. До встречи.
Одной из особенностей принятых на Шанхае правоохранительных процедур было предоставление жертве нападения по её официальной просьбе десяти минут на самостоятельную разборку с обидчиками. Если, разумеется, жертва оказывалась в состоянии о чём-то просить и не испытывала сомнений в собственных силах. По истечении указанного времени следовало либо выдвинуть обвинения, либо сдать захваченных преступников полиции. Кстати, убивать нападавших после просьбы жертва не имела права (до – сколько угодно), но это было единственным ограничением.
Лана высвободила руку из остатков двери, окинула задумчивым взглядом напряженные лица и решительно кивнула:
– В переговорную всех. У нас десять минут.
Рис специально засёк время. Ему действительно было интересно, как распорядится Лана отпущенными ей десятью минутами и чего она рассчитывает добиться за этот – по любым меркам недостаточный – срок. Что ж, впечатлений он получил массу.
Для начала хозяйка офиса приказала прикрутить Второго и Третьего к креслам, а Первого распять на столе. Одновременно с этим она открыла окно, в которое немедленно проскользнули три по-кошачьи гибкие фигуры.
Возмущенный возглас Резы «Что, это и всё?!» был оборван нетерпеливым жестом окровавленной левой руки – от куртки и перевязей с клинками Лана уже успела избавиться. Что интересно, невозмутимая Грета отнюдь не спешила перевязывать нанимательницу. Лану же, казалось, этот вопрос не беспокоил вовсе. Она просто вытерла предплечье о собственные волосы надо лбом, и тем ограничилась. Видок у неё, кстати, стал таким, что пригодностью оного для допроса восхитилась бы и тётушка Клодия, а она редко чем восхищалась.
Небрежная дробь по одной из стенных панелей сделала мрину обладательницей небольшой плоской коробочки, которую она перебросила Грете с коротким комментарием:
– Антидот. Займись.
После чего прошлась по разгромленной переговорной, засыпанной обрывками, обломками, объедками и осколками, неодобрительно качая головой и брезгливо морщась. На всё про всё ушло около двух минут. Оставалось восемь.
– В общем, так, – негромко и очень спокойно произнесла Лана, запрыгивая на стол и нависая над Первым, уже оклемавшимся настолько, чтобы начать пробовать на прочность охватывающие запястья и щиколотки узкие пластиковые ленты. Ленты держали надёжно.
– У нас очень мало времени. Если бы этот кретин, – кивок в сторону Второго, – не начал палить, соседи не вызвали бы полицию, и я бы прибегла к химии. Но до прихода копов семь минут с сантимами, а их хватит разве что на стандартные тесты. Так что придётся обойтись подручными средствами. Думаю, успеем. Вопрос первый и главный: кто вас послал?
Лежащий на столе мужчина ощерился и издевательски протянул:
– Да пошла ты!
– Ответ неверный, – вздохнула Лана и выстрелила в левую кисть пленника.
Тот взвыл, а раздосадованный Рис был вынужден признать, что опять не заметил, откуда она извлекла пистолет. Впрочем, куда она его дела – за ремень на пояснице – он углядел. А дальше стало и вовсе весело.
– Видишь ли, – ласково улыбаясь, девушка расстегнула рубашку и сбросила её на руки подсуетившегося капитана Силвы, – правило десяти минут требует передать вас полиции живыми. Но о комплектности в момент передачи оно не говорит ничего. Так что через шесть минут я могу отдать вас без пальцев. Без ушей. Без глаз. Без яиц. Шесть минут – это много, поверь.
Она наступила на простреленную кисть мужчины и под его переходящее в вой рычание завела руки за спину, расстегнула лифчик и, передёрнув плечами, стряхнула с них бретельки. Находящиеся в комнате представители сильного пола одновременно судорожно сглотнули: посмотреть было на что.
Тут Рис не выдержал:
– Солнышко! Ну, бельё-то зачем?
– А ты вообще в курсе, сколько здесь, на Шанхае, стоит качественная стирка? – капризно выгнула брови обернувшаяся Лана. Подтягивать повыше повисший на сгибах локтей лифчик она и не подумала. – И как плохо кровь отстирывается от кружев? Знаешь, сколько я заплатила за этот комплект?
Кроме выражения, в лице её не осталось практически ничего человеческого. С запавшими щеками и выдвинувшейся вперёд нижней челюстью оно напоминало, скорее, морду львицы. Львицы, не считающей нужным скалить зубы. До поры до времени.
– Не мелочись, – хмыкнул Рис. Воспоминание о сценке на втором уровне пришло как нельзя кстати, и он продолжил терпеливым тоном усталого учителя: – Сдадим этих копам – и прогуляемся в «Горячую штучку». Любой комплект твой.
– Два.
– Да хоть три.
– Хорошо, три. Сам предложил, никто тебя за язык не тянул. Застегни.
Она сошла с придавленной руки и быстро, но плавно опустилась на колени по обе стороны от широко растянутых ног Первого. Чистокровному человеку такая поза была бы не слишком удобна, но Рис уже успел убедиться, что мрины могли делать со своими суставами если и не всё, то почти.
Пока Хаузер воевал с крохотными крючками – и как это вообще можно было расстегнуть, будучи в перчатках? – Лана одним рывком разодрала рубашку пленника, стянула перчатку с правой руки и нежнейшим голосом осведомилась:
– Ты знаешь, как играют в крестики-нолики? Я научу. Сначала рисуют поле…
Два молниеносных движения напряженными пальцами, брызнувшая кровь, вопль, от которого закладывало уши.
– А потом в клеточках ставят крестики и, соответственно, нолики. И зачеркивают по три в любом направлении.
Первый выл, уже не переставая. Лану это не смущало ни в малейшей степени. Она лишь на секунду приостановилась, окинула взглядом своё художество и сокрушённо покачала головой:
– Высоковато.
После чего расстегнула и приспустила брюки мужчины, насколько позволяли его раздвинутые ноги. Распорола ткань для пущей доступности. Ещё один скользящий удар, хрип…
– Реза, Ахмед, подготовьте остальных.
– Кренкель! – заорал, срываясь на визг, Номер Второй. – Нас послал Кренкель!
– Ха!
Лана спрыгнула со стола и подошла к креслу, в котором с каждым её шагом все сильнее извивался и корчился расколовшийся фигурант. Правый ботинок оставлял на полу отчетливые красные следы, с ногтей капало.
