Смотрела на эту девушку теперь другими глазами. Жена Димки Майкова… Молодая девчонка, прима местного кордебалета, ослепительно красивая и сексуальная…
Майкова…
В груди припекло от того, что он дал ей свою фамилию. Потому что в ту нашу последнюю встречу за столом у Нины и Кирилла в разговоре о том, когда он думает жениться, Димка сказал, что выдаст индульгенцию
[31] на свою фамилию лишь той женщине, что пронзит его сердце насквозь, той, которую будет любить безоговорочно и безгранично…
А я со школьных лет примеряла на себя его фамилию — Екатерина Романовна Майкова…
Дура я, а Майкова — она, Сабина. Прима погорелого театра!
Ну почему так душат слезы, а легкие сжались до размеров горелой спички? Почему так жжет глаза, а грудь рвут изнутри когти смертельной тоски? Почему хочется выть и кричать, рвать и метать? Почему?!
А этот засос… Как мне его теперь развидеть? Забыть те картины их страсти, что пронеслись перед глазами за секунду стройной вереницей ярких кадров?
— …нет, я вызову такси, — щебетала она голоском, похожим на перезвон ангельских колокольчиков.
— Мы с Катюшей вас подвезем, — предложил Илья — он уже вызвал машину для нас, хотя идти до моего дома всего пятнадцать минут.
— О, Дим, Илья Владимирович сказал, что они подвезут меня! — тут же сообщила она в трубку.
Я поднялась вместе с ним, не обращая внимания на эту пигалицу, пошла из кафе с прямой напряженной спиной, будто проглотила палку, не в силах взять себя в руки, не в силах избавиться от ощущения, что какая-то девица любима Димкой «безоговорочно и безгранично».
— Южный район, коттеджный поселок «Голубая лагуна», — прочирикала Сабина водителю, пристегивая ремень на переднем сиденье.
Мы с Ильей устроились сзади, я отвернулась к окну и почувствовала, как он сжал мою ладонь, поглаживая большим пальцем тыльную ее сторону — прелюдия к большему. И это большее мне нужно было сейчас как никогда — в объятиях любящего мужчины, чтобы затмить, забыть те картины телячьих нежностей примы и Димы, которые крутились перед мысленным взором калейдоскопом, выжигая дыру на месте сердца.
— …Димочка, встреть меня у поста охраны, — услышала нежный щебет словно сквозь толщу воды — внутренний слух оглушали слова Кирилла: «Там все запущено. Ты знаешь Димку — это навсегда. Так что не питай иллюзий и не строй планов»… — Хочется прогуляться перед сном по парку, — кокетничала с мужем дива местного разлива, а меня выкручивало от желания разрыдаться в голос.
Я зажмурилась и отвернулась, когда мы подъехали к посту охраны, издалека узнав силуэт одноклассника возле него. Белая рубашка в сумерках мая ослепляла, будто чистейший снег в ясный морозный день, и меня трясло мелкой дрожью от холода, разлившегося на месте выплавленной в левой груди бездны тоски и отчаяния.
Не могла понять, почему реакция настигла только сейчас, ведь о том, что Димка женился, узнала в первые минуты после возвращения…
Но то была какая-то эфемерная жена одноклассника, которого привыкла за много лет любить на расстоянии, неотъемлемым фоном ко всему, что чувствовала к Илье. А вот теперь, когда увидела их вместе, меня будто разорвало, так что не соберешь.
— …Пока-пока! — снова услышала ангельскую трель голоска примы.
И от этого сами собой сжались кулаки, застыл в легких с шумом набранный воздух, сжались губы и все лицо сморщилось от боли и ненависти…
Да за что мне ее ненавидеть?!
— Катюша, что случилось? — мой демарш не мог пройти мимо внимания Ильи, который сжимал теперь не мою ладонь, а напряженный кулак.
Я задышала часто, стараясь угомонить собиравшиеся на глазах слезы, но не получилось — они пролились помимо воли быстрыми дорожками, а когда бывший супруг притянул меня к себе и прижал мою голову к своей груди, разрыдалась.
— Катюш, скажи адрес, — попросил.
Я едва смогла это сделать, и когда машина тронулась с места, прижалась к его боку и зарылась в ворот льняной рубашки, промочив ее насквозь. Илья заговорил еще лишь раз — спросил номер квартиры, сам достал из сумочки связку ключей, открыл подъезд и квартиру, увел меня на второй этаж и разул уже дома. Подхватил на руки и, открыв сначала дверь в пустую комнату, пнул вторую и уложил меня на кровать.
Он устроился рядом — полулежал, упираясь плечами в изголовье кровати, крепко обнимал и гладил по голове, как маленькую девочку. Я то заходилась в слезах, задыхаясь от безысходности, то затихала, снова прокручивая в памяти все, что было связано с Димкой. Когда устала, Илья пошевелился — наверняка у него затекла рука, на которой я лежала, но он не шелохнулся, только прижимал к своей груди мою голову и гладил волосы.
— Он заглядывал в машину, искал твой взгляд… — неожиданно сказал тихо.
— Кто? — шмыгнула я носом.
— Катюш, мы уже давно не дети, и я не идиот… Что-то произошло три года назад? Когда ты прилетала сюда на рождение племянницы?
Я молчала, Илья ждал ответ терпеливо. Но мой бывший был хорошим мужем и заслуживает правды.
— Мы провели с ним ночь.
— Одной ночи мало… — выдохнул он устало и протер лицо ото лба до подбородка ладонью, будто стирая пелену с глаз и морок своих чувств с разума. — То была последняя капля… Наверное, единственная… — Он все понял. Зная Илью, я была уверенна, что, пока я рыдала, он прожил всю нашу совместную жизнь снова, промотал, как запись спектакля, препарировал привычно профессионально каждый мой жест, реплику, интонацию, действие, оценил общий план и проникся атмосферой. Он уже написал свою рецензию на наш брак и вынес неумолимый вердикт: — Ты была хорошей женой, Катюш. Мне не в чем тебя упрекнуть… Это правда… — добавил, прислушавшись к себе, уверенно. — Теперь уже не стоит обсуждать ничего… ты мне даже не изменила. Нельзя изменить тому, кого не любишь. Но мне больно, Кать…
— Я знаю… — прошептала, прижавшись к нему еще крепче. — Если когда-нибудь сможешь… прости. Я очень виновата перед тобой.
— В жизни каждой женщины всегда есть два главных мужчины: за которого она вышла и за которого не вышла. Сейчас я не уверен, что хочу быть первым из этого списка.
Он вздохнул, чуть отодвинулся и сел. Снял через голову, не расстегивая пуговицы, рубашку, встал и принялся стаскивать себя брюки.
— Что ты делаешь?
Я тоже села на постели, внизу живота сжалось от предчувствия чего-то необъяснимого. Но Илья, раздевшись догола, развеял домыслы:
— Я трахну тебя, Катя. Потому что тебе это надо. Только смотри на меня… осмысленно… Чтобы я знал, что ты видишь меня, а не…
Он снова протер лицо ладонью, а я в этот момент сдернула с себя футболку и уже расстегнула юбку.
