— Хорошо, допустим, ты узнаешь. Как ты ее нанесешь?
— Магическое тату? — предложила я вариант.
— Как ты ему ее сделаешь так, чтобы он не заметил? К тому же тебе надо сделать и себе. Ты хочешь иметь тату на всю жизнь? — скептически спросила подруга.
— Конечно нет, боги упаси. — Меня аж передернуло. Брр. — Сделаю временную. Себе на короткий срок, ему на память — подлиннее. На годик. Или два, — предвкушающе улыбнулась я.
От одной только мысли, как он обнаружит у себя метку пары, я уже чувствовала растекающееся в груди счастье. Что же будет, когда план будет приведен в исполнение!
— А как ты его соблазнишь? — заинтересованно спросила подруга. — И я не имею в виду, что это будет трудно. Но ведь он что-то заподозрит, если ты вдруг снизойдешь до него.
— Согласна. Тем более я и не смогу изобразить страсть к нему. А если он начнет издеваться, то тоже не сдержусь, и тогда весь план полетит к тхэрам. Но на этот счет у меня есть мысль.
В общем, у плана, конечно, есть сложности, подвела я итоги, но, если поставить цель, любые преграды можно преодолеть. Не будь я Досифеей Мибалмарр! Р-р.
С жаром и пылом я разослала родственникам просьбу о помощи: найти и сообщить мне всю информацию о брачной метке драконов. На вопросы любопытных объяснила, что изучаю традиции всех рас, а про драконов сведений настолько мало, что я ими заинтересовалась.
Ответов не было так долго, и информация оказалась настолько скудной, что ничем не могла мне помочь. Я уже почти успокоилась и решила, что не судьба и дракону повезло. Тем более мы с ним больше не встречались. Его помощник Дрейк Кафф сам пришел ко мне, чтобы доложить, чем закончилось дело, которое возбудили по моей инициативе.
— Дело закрыто по причине отсутствия состава преступления, — вздохнул Дрейк. — Обвиняемый так и стоял на своем, что хотел лишь вас защитить.
— Но кто он такой? У вас есть о нем какая-нибудь информация? — нахмурилась я. — Вы меня простите, дир Дрейк, но нормальным он не выглядел. Я его боюсь.
— Понимаю. О нем ничего не известно. Ни откуда пришел, ни кто он такой. Он, похоже, из юродивых. Если это так, вы понимаете, найти какую-то информацию о нем будет сложно. Но если он еще раз появится в вашей жизни и что-то предпримет против вас, за него серьезно возьмутся. Его предупредили, чтобы он к вам больше не приближался.
Я задумалась. Юродивыми у нас называли магов-ясновидцев, которые не выдержали дара и сошли с ума. Они ходили по белу свету и дарили всем, кому считали нужным, свои предсказания. Их не особо слушали — чего только они не предсказывали: от конца света до появления новых энжелов, но и не обижали.
Если он действительно юродивый, то это меняет дело. Но я не заметила, чтобы маньяк был прямо сумасшедшим, я в детстве как-то видела одного юродивого, он очень напугал меня, набросившись и неся какую-то чушь, которую я и не разобрала толком, будучи ребенком. Да, там сумасшествие плескалось в глазах, он был какой-то беспокойный и словно одержимый духом.
Мой маньячелло таким не выглядел. Он был спокойным и отрешенным, словно происходящее вокруг его не касалось. Впрочем, я что, много знаю о сумасшествии? Тоже мне специалист.
Дрейк пригласил меня встретиться, и я согласилась на ужин из желания узнать побольше о гаде чешуйчатом, вид — дракон блекло-коричневый. Но Дрейк не желал говорить о начальстве, изящно увиливал от этой темы и переводил разговор на меня. То есть на нас с ним. В общем, только зря вечер потратила. Еще и после пришлось выслушивать нотации брата с Кайлом, которые видели, как Дрейк к нам заходил.
Вообще-то какое-то стремное время наступило. Пекло так и стояло, из дома не выползти. Алеора убивалась по Уолтеру, решив пострадать от несчастной любви. Браг хотел вернуться в академию, ему надоело тут жариться, но Кайл упрашивал его остаться подольше, не теряя надежды найти ко мне подход. Эйдан тоже развлекался с местной подружкой. Вездесущий Янтар составлял компанию маме, решившей навестить тетку в другом городе.
Все замерло, только у папы была интересная новость.
— Получилось! — поделился он своей радостью за ужином. — В икару удалось вдохнуть жизнь. Теперь она сияет как новая.
У меня выпала вилка из рук. Я нырнула за ней под стол, чтобы скрыть замешательство. Взяла себя в руки и, вынырнув, с сияющей улыбкой поздравила:
— Какая чудесная новость, отец! И как, все удачно прошло? Кто же тот волшебник что починил икару? Много работы было, наверное?
— Да нет, — добродушно ответил отец. — Ничего особенного, почистили металл, почистили камень. Он, оказывается, и не треснутый был. Видимо, так эффект от пелены смотрелся.
— Да неужели? — ерзая на стуле, восхитилась я.
— Да, вот так. Иначе как чудом я это объяснить не могу. Сколько эта икара моталась по городам от эксперта к эксперту. А получилось у нас.
— Король будет доволен. — Мама гордо посмотрела на отца, и он ей тепло улыбнулся.
— И что теперь с ней будет? — поинтересовалась я.
— Вернется в королевскую сокровищницу, — пожал плечами отец.
И налег на жаренные в капусте ребрышки ягненка с молодым картофелем.
Повисшая в воздухе скука была нарушена двумя обстоятельствами. Я решила подшутить над братом, который обидно поддел меня за обедом. И заодно над Кайлом, которого поджимало время, и он решил не тратить его на ухаживания, а взять напором. Теперь он подлавливал меня в укромных уголках и приставал с поцелуями и ласками. Магии у меня немного, зато изворотливости за двоих.
ГЛАВА 6,
в которой что-то пошло не так
Чтобы приготовить подарок к их возвращению домой с ночной гулянки, мне пришлось залезть в папин кабинет. Когда мы были детьми, мама с папой ругали нас за плохие слова, нечаянно сорвавшиеся с языка. Тогда как взрослые тоже, бывало, ругались. Иначе откуда бы мы их узнали? Нам показалось это несправедливым, и мы придумали артефакт, который бы на весь дом оповещал, если кто-то ругнулся.
Надо было видеть папино лицо, когда он споткнулся на пороге столовой. Ну да, не без нашего участия, но как бы мы тогда посмотрели на реакцию? Он тогда произнес под нос нехорошее слово, и тут же голос гувернантки с противными учительскими интонациями оповестил на весь дом:
— Тинтоби Мибалмарр сказал нехорошее слово. Ай-ай-ай, Тинтоби, сегодня ты будешь наказан.
Воспоминания о вытянувшихся лицах папы, мамы и обмороке гувернантки долго грели нас в одинокие дни домашнего ареста и смягчали боль выпоротых поп. Наказание длилось долго, потому что, обиженные на несправедливость — нас должны были оценить, а не наказывать, — мы упорно не сообщали, куда спрятали артефакт, и родители оконфузились перед гостями, которые за это время посетили наш дом. Когда первые возмущенные гости распространили слух о нашей проказе по городу и среди родственников, к нам началось паломничество.
